Третий год серые облезлые стены камеры «радовали» его взгляд. И еще столько же предстояло провести здесь, в забытой богом глуши, вдали от нормальной жизни и простых человеческих радостей. А все из-за глупой случайности, позволившей вляпаться в очень неприятную историю, закончившуюся судом. Теперь, конечно, оставалось только вспоминать, ругая себя самыми последними словами. И в тоже время нужно было жить дальше. Непросто было привыкать к здешним порядкам и условиям, а еще и мысли о жене терзали душу. Узнав о его аресте, она тут же подала на развод, не дожидаясь окончания следствия. Это добивало больше всего.

К другим приезжали жены, иногда родители, а у него оставалась лишь старенькая мать да старший брат, с которым у него и на воле не ладились отношения. Свидания разрешались раз в три месяца, но мать за это время приезжала лишь раз, ссылаясь на отсутствие денег и ухудшение здоровья. Друзей в этих стенах он тоже не приобрел, хотя общался с двумя-тремя, которых считал не такими отмороженными, как большинство здесь сидящих. Один из них, Руслан, был на два года старше его, но был такой тщедушный и слабый, что даже в простых ситуациях не мог постоять за себя, подвергаясь унижениям со стороны более сильных.

Пару раз Олегу приходилось заступаться за него, выручая из щекотливых ситуаций, которые так часто возникают на зоне, особенно в отношении слабых духом и телом. Будучи здоровым и сильным, Олегу не составило большого труда защитить товарища по несчастью от позора. За это Руслан считал себя перед ним вечным должником. Правда, находясь в заточении, он не имел возможности отплатить ему той же монетой.

Разве что часто угощал чем-нибудь вкусненьким из числа того, что ему регулярно передавала жена. Раз в три месяца она и сама приезжала на длительное – целых три дня – свидание, после которого Руслан возвращался в барак помолодевшим, веселым и счастливым. В эти минуты Олег откровенно завидовал ему, вспоминая и свою жену, не пожелавшую принять на себя долю его испытаний.

Ближе к осени к нему, наконец-то пожаловала во второй раз его мать. Именно в этот день и Руслан ждал свою женушку. После длительных, унижающих нормального человека проверок, он очутился в комнате свиданий, где его уже ждала мать, прошедшая такое же унижение. Они обнялись, расцеловались и она начала выкладывать из сумок привезенные продукты, рассказывая ему о тех, на первый взгляд, неважных мелочах о той, недоступной ему пока жизни. Они поели, еще поговорили, и мать прилегла отдохнуть на широкой деревянной лежанке, которой была оборудована каждая из десяти комнат для свиданий.

Олег присел рядом, привалившись к дощатой перегородке, и вдруг явственно услышал доносившиеся из-за нее вздохи. Протяжный хриплый крик возвестил о том, что за стеной только что кто-то кому-то хорошо вставил. Олег испытал вдруг такое дикое возбуждение, ему так захотелось женщины, что он не выдержал и вышел в коридор.

Подойдя к зарешеченному окну, он закурил привезенную матерью сигарету, тоскливо уставившись в матовое стекло. Минут через пять к нему присоединился Руслан. Раскрасневшийся, с блестящими возбужденными глазами, он подошел к Олегу, держа в руке большой несуразный чайник.

- Приходи к нам, чаю с тортиком попьем, - предложил он. – Я тебя с женой познакомлю.

- Отказываться от угощения было не в его правилах, тем более. Что мать заснула, утомленная дорогой, и он не хотел ей мешать. Любаша, так звали жену Руслана, оказалась славной молодой женщиной, на вид гораздо моложе Руслана. Мило улыбаясь, она разлила чай по металлическим кружкам, разрезала привезенный с собой торт. Она нисколько не стеснялась постороннего, болтала без умолку, благодарила Олега, что не оставил в беде ее мужа, ужасалась царящим на зоне порядкам и условиям. Олег пил чай, слушая молодую женщину, поддакивал, кивал головой, но мысли его были вовсе не целомудренны. Ему было хорошо и комфортно в их компании. Еще бы по сто грамм, да девочку хорошую…

Как давно это было, он уже и не помнил, как пахнет женщина, а тут … Круглые коленки Любаши так и лезут в глаза. Его взгляд прожигал коротенький халатик, угадывая под ним чудесные формы. Чтобы не искушать себя, он поблагодарил за угощение, распрощался и вернулся в свою комнату. Мать уже проснулась, но Олег, даже разговаривая с ней, все время представлял перед собой молодую женщину, с которой только что познакомился. Чуть припухшие от поцелуев Руслана губы, ложбинка между грудями, украшенная золотой цепочкой, сами груди, упруго подрагивающие, не стесненные лифчиком, загорелое бедро, то и дело выскальзывающее из-под халата – все это стояло перед глазами, как наваждение. Он уже ни о чем другом не мог думать и часто выходил покурить, благо мать сигареты привезла.

Ближе к вечеру, выйдя в очередной раз на перекур, Олег нос к носу столкнулся с Любой. Она очевидно шла в душевую – через плечо было переброшено махровое полотенце. Раскрасневшаяся, с блестящими от счастья глазами, вся какая-то взлохмаченная, в небрежно наброшенном и кое-как завязанном на поясе халате, под которым наверняка ничего не было, она моментально вызвала у него острый прилив желания. «Только что трахалась», - сообразил Олег, окидывая ее жадным взглядом. Он даже задрожал от накатившего желания, от бессилия, сжал кулаки, отвернулся, пытаясь унять предательски воспрянувший член. Любаша прошла мимо, чуть улыбнувшись, скрылась за дверью душевой. Ее не было минут двадцать. Все это время он курил, глубоко затягиваясь и стараясь унять расходившееся воображение.

- Ты так много куришь, - оторвала его от собственных мыслей Любаша, внезапно появившаяся из-за двери.

Теперь она выглядела еще лучше. Чистая, посвежевшая, с густой копной мокрых волос, она не могла не вызывать животного желания.

- Здесь больше нечем заняться, - выдавил он, бросая недокуренную сигарету в урну. – Выпить нельзя, на женщину смотришь, как на икону и то раз в году, по случаю…

- Не знаю, чем тебе и помочь, - смутилась Любаша, явно догадываясь какие мысли бродят у него в голове. – Пока.



Покачивая бедрами, она проследовала в комнату к своему мужу. Как он ему завидовал в тот момент. Проводив взглядом аппетитную фигурку, Олег снова полез в карман за сигаретами. Накурившись так, что стало даже дурно, он пошел к себе, уныло повесив голову. Перед комнатой Руслана он чуть замешкался и чуть не получил по лбу открывающейся дверью.

- Олег! Ты еще здесь, - остановился перед ним Руслан.

Теперь у него через плечо висело то самое полотенце. Он встал перед ним, вздохнул, переминаясь с ноги на ногу и явно не решаясь заговорить.

- Дай сигаретку, - наконец выговорил он, потупившись. – Мы это… Мы с Любашей поговорили… В общем, ты мне как брат, выручал столько раз…

Олег стоял, молча уставившись на Руслана и слабо понимая, куда тот клонит.

- Я в душ, а Любаша там, в комнате, - наконец выдавил из себя Руслан.

- Ты это о чем? – удивился Олег, начиная догадываться.

- Тебе, как брату. Мы решили…

- Оба решили? – вскинулся Олег, наконец, сообразив, куда он клонит. – Я ведь…

- Иди. Она ждет, - выдохнул Руслан. – Пол часа тебе хватит? – донесся до Олега его голос.

Олег не ответил, лишь машинально кивнул, снова потянулся рукой за сигаретой, но потом решительно толкнул дверь соседней комнаты. Она тихонько скрипнула, пропуская его внутрь. Отведенное время пошло.

В комнате царил полумрак. На широком дощатом топчане лежала Любаша, повернувшись к нему спиной. Белая простыня прикрывала ее до половины, оставляя открытыми плечи и руки. Он присел рядом, чувствуя, как тяжелеет, наливается его член, вспоминая давно забытые радости. Дрожь охватила все тело, руки задеревенели, нестандартная ситуация сковала его всего. Любаша лежала, не шевелясь и, казалось, спала. Видя перед собой молодую женщину, почти обнаженную, о которой мечтал целый день, он вдруг растерялся и не знал, что делать.

- Ну, где ты там? – вывел его из ступора ее спокойный голос. – У нас не так много времени, - добавила она, поворачивая голову.

При этом ее рука потянула за край простыни, обнажая круглый белый зад. Внизу под ним розовели припухшие половые губки. Рука Олега сама потянулась к ним, член в штанах неистово задергался, стараясь вырваться на волю. Влажные лепестки чуть приоткрылись, пальцы нырнули в мокрую щель, и Олегу показалось, что он сейчас умрет от наслаждения. Олег прилег позади нее, прижимаясь дрожащим от напряжения телом. Любаша крутанула задом, чуть приподняла ногу, еще больше открываясь. Член Олега выпрыгнул из штанов, раздутая головка нетерпеливо ткнулась в полушария ягодиц.

- Куда же ты? - пискнула Любаша, перехватывая рукой вздыбленную плоть.

Еще больше оттопырив зад, она направила член Олега в себя. Влажные губки разъехались, пропуская его на всю глубину, и Олегу показалось, что его член угодил в жерло вулкана. Простыня соскользнула на пол, открывая ее всю с ног до головы. Обхватив молодую женщину за бедра, он с силой вогнал в нее свой член, потом еще и еще. Она резво подмахивала ему, отвечая на его удары.

Позиция была не очень удачной, ему хотелось обнять ее всю, ощутить все ее соблазнительное, дышащее жаром тело. Перевернув молодую женщину на живот, не выходя из нее, Олег сжал в ладонях шелковистые груди и заработал тазом, вколачивая в податливое тело своего героя. К сожалению, долгое воздержание и необычность момента сыграли с ним злую шутку. Уже через минуту он кончил прямо в нее, утробно зарычав и вожделенно, судорожно сжимая ее в своих объятиях.

- Ты все? – спросила Любаша.

В ее голосе слышалось явное разочарование. Она перевернулась на спину, потянулась за валявшейся на полу простыней.

- Не думай, что нам с Русланом далось это решение так просто, - сказала она, глядя на его увядшее хозяйство. – Ты выручал Руслана несколько раз, а, как известно – долг платежом красен. Ему-то чем с тобой рассчитаться? Вот мы и решили…

Олег склонился над ней, закрывая рот поцелуем. Ее губы были сладкими, как мед, тело нежным и шелковистым. Он вдруг почувствовал, как его член снова наливается, набирает силы, будто пробуждаясь от спячки. Любаша на его поцелуй не ответила, но, скосив глаза и заметив его состояние, прошептала:

- Мы можем повторить, чего уж теперь…

Она откинулась на спину, позволив ему любоваться своей наготой, опытной рукой взбодрила растущий на глазах член и замерла, ожидая продолжения. Олег лег на нее сверху, раздвинул коленом бедра и одним махом погрузился в раскрытое лоно. Согнув ноги в коленях, Любаша подмахивала ему и, судя по тому, как ее глазки закрылись, зубки прикусили губу, теперь она получала наслаждение вместе с ним.

Тихие стоны вырывались из ее груди при каждом толчке, и он старался продлить удовольствие, краем глаза поглядывая на стрелки будильника, стоящего на тумбочке. Она кончила, забившись под ним, и несколько секунд лежала неподвижно, переводя дыхание. Затем очнулась и, обхватив его ноги своими, снова заработала тазом, подаваясь вверх. Минутная стрелка неумолимо двигалась по кругу, а он все никак не мог разрядиться. Член хлюпал, глубоко погружаясь во влажную расселину, почти не задевая стенок влагалища, и это ослабляло чувствительность.

- Давай я в рот возьму, - вдруг прошептала Любаша.

Через минуту горячий, широко открытый рот молодой женщины принял его, влажные губы сомкнулся на его члене. Она судорожно работала головой, пытаясь выжать из него все соки. Наконец, ее старания увенчались успехом. Мутная струя застоявшейся спермы ударила ей в горло, толчками наполняя его. Любаша сглотнула раз, другой и не выпускала член изо рта до тех пор, пока последняя капля не вытекла из него. Теперь на ее лице он заметил довольную улыбку, оно буквально светилось от счастья.

- Мне Руслан не разрешает его целовать, - слегка смутившись и вытирая губы, сказала она. – А я так люблю…

Олег глянул на часы. Сверх установленного времени он пробыл с ней чуть больше.

- Спасибо тебе за все, - сказал он, наклоняясь и целуя ее в губы. – Теперь можно и дальше жить. Хотя, какая теперь жизнь…

Бросив последний взгляд на поблескивающие в полумраке губки влагалища, на горделиво торчащие грудки, Олег подтянул штаны и вышел. Руслан стоял за дверью, кусая ногти и по его лицу было явно видно, что он уже жалеет о своем поступке.

- Спасибо, брат, - хлопнув его по плечу, сказал Олег. – Век не забуду. Как в раю побывал.

Руслан скривился, пытаясь выдавить на лице улыбку, но она вышла такой несчастной, что Олегу стало его даже жалко.

- Теперь я твой должник, - сказал он. - Ведь долг платежом красен.


SAS