Сбросив у дверей кроссовки, слегка уставшая после бурной ночи и недолгой, но унылой дороги, довольная, как получившая заветное мороженное из рук мамы первоклашка, Люба заглянула в комнату, откуда доносилось натуженное дыхание двух мужчин. «Чего они там с таким сопением вытворяют? — подумала девушка и с неожиданным озорством от хорошего настроения предположила: — Гомосекством занялись, что ли?»

Но — нет. Федя и Вася с мрачным видом свежеподнятых из могил зомби сидели на разных углах диванчика, надутые, как воздушные шарики. У Васи распухли разбитые губы, а Федю украшал синяк под глазом.

— Чего это вы такие красивые? — удивилась Люба, подхватывая с пола и закидывая пакет со своими вещами на кровать за шкафом. — На денек вас одних оставить уже нельзя?

Несмотря на совсем недавно полученное с Ингой бешеное, иное для нее удовольствие, блондинка сейчас была вовсе не против побаловаться с живым натуральным членом. Можно даже с двумя и сразу. Хотя, нет, сразу Федя не согласится. Ну, тогда хотя бы по очереди. И поспать еще до самого вечера! По всему молодому женскому телу гуляла еще приятная утомительная истома, не успевшая выветриться за время в пути до дома.

— Мы решили, что Климом с тобой больше трахаться не будет, — откашлявшись, угрюмо и твердо сообщил насупленный Федя. — Ты ему, если чего, тоже не давай. Теперь ты только со мной. Понятно?

Потупившийся в грязный пол, Вася молчал, видно, полностью согласный, пусть и против своей воли, с другом детства.

— Ох, ты ж! — сперва опешила, а потом до глубины души возмутилась Люба. — Это что еще за игры в Ромео и Джульетту?

И не слушая раскрывшего было рот парня, во весь голос продолжила:

— Ты прежде, чем такое говорить, хотя бы подумал, откуда я сейчас приехала? С блядок, родной! И там меня ебли все, кто хотел, и так, как я хотела! Так что вот — если без Васи, то и без тебя, Федор! Никто из вас по одиночке меня даже за сиську не тронет! Понятно сказала? А сейчас я — спать! Устала! Веселенькая ночка выдалась.

И Люба, гордо виляя задницей, ушла за шкаф. Но вызванное неожиданным заявлением Феди раздражение никак не хотело утихомириваться. «Что за выдумки? — думала девушка, ожесточенно запихивая пакет под кровать. — Еще в пятницу все было нормально, потрахались в очередь перед сном вполне себе неплохо. За день все переменилось! К черту! Они мне настроение испортили, я — им. Инцидент исчерпан!»

Не раздеваясь, только расстегнув джинсы, Люба шумно повалилась поверх одеяла на постель, завозилась, устраиваясь поудобнее и неожиданно для самой себя скользнула ладонью в раскрытую ширинку… и дальше, под трусики, легонько поглаживая пальцами спокойный клитор. Это оказалось так хорошо и забавно — дрочить себя, когда за шкафом сидят два дурака-парня — что девушка удивительно быстро довела себя до легкого почти незаметного оргазма и задремала, повернувшись на бок, попкой к шкафу и своим любовникам за ним.

…В вечерней темноте квартиры проснувшейся Любе показалось, что в доме никого нет, и она осталась совсем одна на всем белом свете. Девушка, перевернувшись на спину, быстро провела ладонью по лицу, отгоняя уходящий сон, и вспомнила, что завались спать не раздеваясь, только скинув кроссовки, расстроенная неожиданными — с порога — претензиями Феди на единоличное использование её тела. «Блин! И откуда что берется. Нормальные же пацаны были — и на тебе. Вот надо было так настроение от необычного и шикарного секса с Ингой испортить», — чуть раздраженно подумала Люба, лениво подымаясь с постели.

Прогнать ощущение дискомфорта во всем теле после сна в одежде проще всего было водой. Но, вспоминая белоснежное джакузи в уютном лесном домике, ложиться в пожелтевшую от времени и отсутствия заботы ванну не хотелось. Завтра, конечно, все впечатления от «красивой жизни» сгладятся, и Люба опять с аппетитом будет уплетать дешевые пельмени и пить паленую водку, но это будет только завтра, после работы.

Девушка разделась догола возле узкой кровати, побросав на нее снимаемые вещи, разыскала в объемном пакете чистые трусики и отправилась в уборную и ванную, по пути приметив, что на кухне, чуть слышно дыша, затаившийся в темноте, как звереныш в засаде, сидит украшенный синяком Федя.

Разогнав под сильными струями горячей воды остатки сна и телесного дискомфорта, Люба, вспомнив про белое и пушистое, чистейшее махровое полотенце, обтерлась первым попавшимся под руку чем-то буро-желтым, похожим на жеваную тряпку и, не одеваясь, прошла на кухню. Щелкнула выключателем, заставив ненадолго зажмуриться парня, а потом, как была в одних трусиках, шлепнулась на табуретку напротив Федора и попросила:

— Дай сигаретку, что ли?

Тот с какой-то лихой угодливой готовностью протянул пачку красного LD и разовую зажигалку.

Люба закурила, отмахиваясь от первых назойливых клубов дыма, и обратила внимание, что парень старательно пялится на её грудь, словно впервые её увидев в натуре. Похоже, Федор почему-то побаивался после произошедшего разговора взглянуть глаза в глаза.

— Пожрать-то есть чего в доме? — отвлекая Федю от его неприятных мыслей, поинтересовалась девушка. — Я утром не завтракала, обед проспала. Я вот думала, как приеду, перекушу чего, а тут — африканские страсти с русским мордобоем! А живот уже бурчит во всю, жрачки требует!

— Сейчас!

Обрадованному парню показалось даже, что подруга сменила гнев на милость, так запросто, словно ничего необычного утром не произошло, общаясь с ним. Федя дернулся к холодильнику, суетливо вытащил остатки пиццы и какой-то совсем уж завалявшийся там гамбургер.

— Давай, погрею? — предложил он, потянувшись было за сковородкой.

— На фиг, и так сойдет, — Люба вцепилась для пробы зубами в пиццу.

Слава богу, её можно и холодную пожевать, хоть никакого вкуса и не чувствуется. Проглотив первый кусочек и вновь вернувшись к сигарете, девушка решила, что сейчас самое время попробовать разобраться с претензиями Феди, не откладывая это в долгий ящик. Еще затяжечка и — можно поговорить.

— Вот скажи по-честному, чего вы с Васей во мне не поделили? И зачем тебе все это? Сперва-то, кажись, ты сам сказал, что спать надо с вами двумя?

— Дурак был, — быстро, видно с утра ожидая такого вопроса, отозвался Федя, снова пряча взгляд. — И не знал тогда, какая ты.

— А чего ж тут знать-то? — затаптывая окурок в грязной пепельнице, удивленно спросила девушка. — Я — такая, как есть. Хочется мне с вами, я и трахаюсь. И даже в два хера сразу — не против. Зачем из себя какого-то Отелло негритянского изображать? Я же чувствую, как ты за последние дни изменился. Что случилось-то? Может внятно ответить?

— Ну… Не хочу я, чтобы тебя еще кто-то… — запутанно, невнятно попытался объяснить парень. — Понимаешь… Не нравится мне это… Почему-то… Ну… Сразу когда, оно понятно, надо было и для Клима… Друг он… А сейчас как-то…

— Бред какой-то, — согласилась с ним Люба. — Нравится, не нравится, хочу, не хочу, как в детском саду манную кашу. Я вот хочу, к примеру, свою квартиру в Москве иметь. И что?

— Ты не поняла, и Васька тоже не понял, — вдруг разгорячился Федя и, решившись, будто ныряя в темный бездонный омут с головой, зачем-то зажмурившись, сказал: — Я же не просто так, чтобы ты со мной. Я… может… в общем… жениться на тебе хочу. Вот.

И он, открыв — да что там открыв — вытаращив глаза, выдохнул так тяжело, будто дотащил, наконец, тяжкий груз до места назначения и сбросил его с усталых плеч.

Любаше показалось, что кто-то безжалостно ударил её пыльным мешком по голове. Ни в одном из виденных ею фильмов, ни в читанных изредка книгах, ни в рассказах подруг и приятельниц — нигде не делали предложение таким странным, диковинным образом. На обшарпанной грязноватой кухне чужой квартиры. И кому? Ей? Сидящей перед одетым по-домашнему парнем в одних узких трусиках и жующей отвратительную холодную пиццу.

— Так «может», «в общем» или хочешь? — не зная, что еще сказать, спросила девушка.

— Хочу. И женюсь, если ты согласна, — твердо оттарабанил парень, решившись, наконец, глянуть в васильковые глаза блондинки.

— Ой, дурак, — в растерянности протянула девушка, даже не подозревая, что цитирует старинную комедию.

«Меня же твой друг да еще с твоего же разрешения драл по всякому за шкафом каждую, считай, ночь. А потом еще на твоих глазах на клык давал, пока ты меня раком пялил! Как ты это вспоминать будешь через пару недель? И что обо мне потом будешь думать, после свадьбы-то? Которой и не будет совсем, денег-то у тебя нет, даже на такси от ЗАГСа одалживать придется, какая тут свадьба», — подумала Люба, но говорить всего этого не стала, а нашла более легкий, хоть и невыгодный для нее аргумент.

— Жениться придумал, надо же… на мне? Федя, а то, что ты меня на улице подобрал, когда папик из дома за блядство выкинул — ничего?

— Ерунда, — настырно сказал парень. — Мало ли, что было у кого. Это прошлое. Не считается.

— А в будущем я тебе изменять буду налево и направо, — ласково и откровенно попыталась добить парня Любка. — Понимаешь? Я не привыкла мужикам отказывать, если просят. Или если по делу надо.

— Научишься отказывать, — сумрачно пообещал Федя, поглядывая почему-то на свои кулаки. — Я тебя так затрахаю, других не захочешь…

— Мечтатель, — фыркнула окончательно растерявшаяся девушка.

— Ну, и что? Я такой. Только ты сейчас ничего мне не говори, — обеспокоенный ожиданием категорического отказа попросил парень. — Просто пообещай, что подумаешь, ладно? Пообещай.

— Может, и подумаю, — устала от бессмысленных препирательств блондинка и, наконец, решила перевести стрелки. — А пока я думаю, может, ты прямо сейчас меня трахнешь?

— Ты этого хочешь? Со мной? Сейчас? — загорелся азартом от неожиданного предложения Федор.

— Мог бы уже понять, что я всегда хочу, если не пьяная в лом и не очень устала, — пояснила Люба. — Да и тогда хочу, наверное, только не очень могу. Ну, что? Долго мне ждать?



Скорость, с которой Федя сбросил с себя мятую старую футболку, драные, в жирных пятнах домашние джинсы и семейные застиранные трусы, была поразительной. Миг — и вот он уже стоит перед девушкой, покачивая напрягшимся, готовым к употреблению пенисом. Та, как сидела, потянулась вперед, с едва заметной брезгливостью понюхала багрово-сизую головку — чистенько, кажется, Федор сиднем сидел на кухне целый день в тоске и печали — и пропустила её в ротик, не отвлекаясь на привычные шалости с поцелуями ствола и полизываниями залупы. Сосать живой твердый член безусловно было приятнее, чем совсем недавно пластиковый заменитель. Вот только если бы с другой стороны к члену прилагался не этот свихнувшийся от придуманной любви и противоестественной ревности паренек, а хотя бы та же Инга…

Впрочем, помня, что любителем минета Федор никогда не был, Любаня ограничилась десятком смачных проходов туда-обратно и отстранилась с резонным вопросом:

— Резинки где?

— А если без них? — неожиданно предложил парень, видно уже решивший априори считать Любу если и не женой, то хотя бы полностью законной своей невестой, презерватив в общении с которой вещь вовсе не обязательная и даже лишняя.

Во всяком случае, почему-то он именно так и думал, туманно и запутанно представляя себе интимную часть семейной жизни.

— Обнаглел совсем? — искренне возмутилась девушка. — Мало ли, что ты тут мне только что наговорил и наобещал! А замужем или нет — детей я пока не хочу иметь. И аборты делать по глупости — тоже!

— В комнате! Момент!

Вернулся Федя уже с зачехленным пенисом. Любка, не долго думая, стянула трусики, встала в уже привычную позу, опершись локтями о стол и уперевшись для удобства коленкой в ближайшую табуретку, и помогла суетливому без меры парню вставить в увлажнившуюся в предвкушении натурального члена дырочку.

Пока он энергично и размашисто с привычным хеканьем на выдохе, шлепками лобком о крепкие ягодицы партнерши буравил её влагалище, сильно сжимая руками талию, блондинка ловила кайф и вместе с тем меланхолично размышляла: «И что же теперь? Откажусь — выгонит! Ну, не выгонит, конечно, но жизнь испортит, сама уйду, убегу со всех ног. А куда? Блин, даже первой зарплаты еще не было. А если деньги просить у той же Инги, ну, как будто в оплату за секс с ней, получится. Так не хочу. И не буду». Излишне увлеченная своими невеселыми мыслями, но при этом не забывая умело подмахивать Феде, Люба неожиданно ощутила его беспорядочные подергивания перед самым спуском. Парень, еще злее, клещом, вцепившись в женскую талию, сильно прижался лобком к её попке, и — во влагалище ударила горячая струя семени. Потом еще одна, и еще…

— Что?!

Как ужаленная, соскочив с члена парня и моментально развернувшись, блондинка увидела вокруг быстро увядающего ствола обрывки резинки. Из вялой уже залупы прямо на пол падали последние капли спермы.

— Ты специально, гад?

— Ты чего? — растерянно проговорил Федя, видимо, удивленный порвавшимся в процессе презервативом не меньше Любы. — Я-то тут при чем?..

— Чьи гандоны? Откуда ты их взял, сволочь!

Девушка уже орала в голос, сливая накопившийся за время их нелепого разговора душевный негатив на парня.

— Ну, Васька, кажись, покупал, давно уже, — с трудом вспоминая — когда именно, ошеломленно пробормотал Федор. — Твои-то кончились уже. Вот я эти и взял, чего им валяться в столе… Да мы уже пробовали с ними, ничего, все нормально было… раньше. А теперь что делать-то?

— Молиться, Федя, — злобно улыбнулась, тяжело дыша после истерики, Любаня. — Молиться, чтобы ничего не было. А то ведь и замуж не пойду, и алименты с тебя буду стричь по полной программе. До самой пенсии! Чтоб ты сдох, придурок конченый!

Ударив кулачком изо всех сил в плечо парня, блондинка быстро проскочила в ванную, плотно закрыв за собой дверь. Это было домашним сигналом, настоятельной просьбой не входить, которая обычно исполнялась неукоснительно.

За те несколько минут испуга и первичной истерики Люба сообразила, что буквально со дня на день к ней должны придти «красные дни», и теперь с облегчением вздохнула, успокаиваясь. Но оставлять в себе сперму любовника, тем более, попавшую туда случайно, ей очень не хотелось. За все время пребывания в столице она еще никому не дозволяла спускать в себя, хотя, было дело пару раз по пьяни, но без критических последствий, слава богу.

Люба, присев на эмалированный краешек, попыталась открутить лейку с душевого шланга, но та, казалось, приварилась намертво и не поддавалась. Помучившись пару минут и в итоге плюнув на свои тщетные попытки, девушка устроилась на дне ванны и попыталась, как могла тщательно, вымыть из себя наспусканное Федей.

Подмывшись и за это время окончательно успокоившись, она покинула ванную и ушла за шкаф, все еще изображая из себя для неудачливого парня разъяренную фурию. Она посидела там минут десять, играясь с телефоном, а потом к ней заглянул Федя, бормоча какие-то нелепые извинения.

— Видеть тебя не хочу!!! — обрадовавшись имеющемуся реальному предлогу, решительно отогнала его Люба. — До утра уж точно. Раньше надо было думать. Из-за таких, как ты, мы, женщины, и страдаем. Все! Отвали!

… Время клонилось к полуночи, мечущийся по кухоньке и изредка заглядывающий в комнату Федя девушку не тревожил и с нелепыми вопросами больше не приставал, переживая свой неумышленный промах самостоятельно. Люба, не торопясь, переоделась в любимую прозрачную ночнушку и улеглась под тощее одеяло. Дневной сон ничуть не мог помешать ночному. Спать блондинка любила ни чуть не меньше, чем трахаться. Она, конечно, слышала, как вернулся домой Вася, как друзья довольно долго шушукались о чем-то на кухне. Но на шепоток Феди, попытавшегося все-таки что ей сказать перед тем, как лечь на свое место на диванчике, девушка упрямо не отреагировала, притворяясь если и не спящей, то уже задремывающей. Но он все равно опять пришел через пяток минут, скромно присел на краешек кровати в изголовье, потрепал Любу, как мог ласково, по плечу.

— Ну, прости меня, дурня, еще раз, — прошептал парень. — Ну, вышло так. Я уж как себя корю-то за эту долбанную резинку, поверь…

Федя выдержал паузу, старательно сопя, ожидая, видимо, каких-то слов от блондинки, а потом решился.

— Ну, хочешь, Васька к тебе придет сейчас? Тогда простишь?

«Охренел совсем, — подумала окончательно ошеломленная девушка. — Сперва замуж позвал, и тут же под друга подкладывает, только чтобы я не сердилась. Может, он для этого и жениться хочет, чтобы я спала со всеми его друзьями-приятелями и ему самому за это отказать не могла? Бред какой-то. Или не бред. Что-то я уже ничего не понимаю».

— Если с теми же презиками, что и ты, то идите вы оба лесом, — буркнула невнятно Люба.

Потрахаться перед сном, как она уже привыкла, живя в этом доме, девушка, конечно, хотела. И размеренно неторопливый в процессе Вася для сексуального успокоения взъерошенной психики годился, как нельзя лучше.

— У него новые, сегодня только купил. Не в ларьке, в аптеке, — совсем уж непонятно чему обрадовался Федя, быстренько убегая к диванчику.

«Вот! И этот свежие презики купил, будто надеялся на что-то. Или заранее сговорился с другом! Нет, тут точно можно с ума сойти, если так задумываться обо всем».

Как и ожидала Люба, долго пересказывать другу, что от него требуется, Федору не пришлось. Через пару минут Вася, ступая на цыпочках, словно подкрадываясь к ней тайком, появился у кровати голышом, с уже стоящим и предварительно орезиненным членом. Девушка, как всегда задрав под горло ночнушку, приподнялась на локте, привычно принимая пенис в ротик, немного пососала, поигралась язычком с залупой, скорее, для проформы, чем удовольствия, потом шепнула еле слышно: «Не люблю такое дело… ну, в рот в резинке… давай уж, приступай». Но попробовавшего сразу навалиться на нее сверху парня притормозила: «Погоди, я на живот лягу, так нам обоим лучше будет». «Федька сказал, только в классике, ну, типа, я сверху, — смутился, как школьник застуканный за онанизмом, Вася. — Или никак, а то больше не разрешит». «Бляха муха, — откровенно рассердилась Люба. — Ты и будешь сверху, а про меня он ничего не говорил! Давай, что ли, хорош болтать в пустую…»

Она перевернулась, раздвинув пошире ножки, и Вася, пристроившись, как всегда ловко вошел во влажную дырочку со стороны попки. Тогда, в первый раз, блондинке именно это сексуальное упражнение с парнем очень понравилось, и повторяли они его при каждом удобном случае, да и сейчас она тихо тащилась от удовольствия, ощущая в себе размеренные неторопливые движения крупного головастого члена. Но кончить все-таки не успела, истерзанная за день глупыми мыслями и нелепым поведением друзей. Возбужденный свалившимся, как снег на голову, разрешением друга потрахать его почти невесту, Вася заерзал, ускоряясь, похлопывая лобком по крепким ягодицам, замер, прижавшись к телу девушки крепко-крепко, и слил в презик задолго до того, как Люба настроилась на свой оргазм.

Приподнявшись на локтях, парень неожиданно поцеловал в плечо доставившую ему удовольствие блондинку, потом быстро встал и почти убежал к себе, на диванчик, по пути привычно швырнув снятый презерватив к столу. «Какие нежности телячьи, — подумала Люба. — Что-то тут не то. Один замуж зовет, не подумав, другой — в плечико целует. Надо как-нибудь поскорее валить отсюда, пока точно под венец не повели или еще чего похуже со мной не сотворили…»

…На утро блондинка поднялась раньше всех, когда надо, она это умела, и быстро-быстро убежала из дома, не проглотив даже куска хлеба с жиденьким чаем. Масло на хлеб парни считали извращением зажравшихся буржуев, а проще говоря, на него не всегда хватало денег или бесхозяйственные, как все мужики, они просто забывали купить пачку-другую.

Полчаса до начала рабочего дня Люба слонялась по улице возле магазина, радуясь, что мокрый снег с дождем кончился еще вчера к вечеру. И хоть солнышко не побаловало горожан своим появлением, отсутствие падающей с неба воды уже казалось праздником. Простудиться девушка не боялась. Наверное, это было наследием предков, но ничем простудным за всю жизнь ни сама Люба, ни её родители не болели. Насморк и кашель считался в их семье таким же экзотическим явлением, как Эбола или «болезнь легионеров». Но замерзнуть блондинка все-таки успела. И еще едва утерпела, пока пришедший сегодня первым Иван открывал двери магазина. Заскочить в ближайший подъезд или подворотню и облегчить мочевой пузырь Люба хотела уже с полчаса.

Рабочий день проходил, как обычно. И даже Инга вела себя так, будто ничего не случилось между ней и блондинкой в субботу и ночь на воскресение. Все так же с легким озорством во взгляде подмигивала Любе, иногда, проходя мимо, трепала по крепкой попке затянутой в вечные джинсы. Или выговаривала за неизбежные при небольшом стаже работы ошибки. «Нет ли случайно у нее сестры-близняшки, с которой мы и кувыркались в лесном уютном домике?» — подумала девушка. И еще решила, что обязательно когда-нибудь научится держать себя с любовниками вне постели также легко и непринужденно, как это умела делать Инга.

И только когда рабочий день уже закончился, и народ быстренько разбежался по своим личным делам…