На какой-то миг я замер, привыкая к абсолютно новому ощущению блаженства. Головка уперлась в стенку матки, а я еще не был весь в ней. Киска моей матери оказалась несколько мелковатой для такого члена. Я вдруг самопроизвольно откатил и вновь вогнал стоящий колом ствол. Он словно поршень в бархатном цилиндре, обильно смазываясь, устремился вглубь. Мать вновь охнула от нахлынувшего на нее внезапного толчка. Откат и вновь головка бьет в упорную преграду.

– Чуть-чуть полегче, дорогой, а то ты так просто порвешь своей мамке дно ее нежной норки, – и в след за этим, одна ее рука скользнула вниз, а затем мой член влетал в нее, но уже с небольшим ограничителем из ее пальцев. Это придало воистину огромный кайф.

Я распалялся с каждым ударом все больше и больше. Мама не просто поохивала, она постоянно вскрикивала и легонько подвывала от наслаждения. Ее голова была откинута чуть назад, спина прогибалась так, что таз буквально парил, подлавливая каждый толчок.

– Да. Мой родной. Вот так, – еле слышно просила она. – Засади его сильно, – и ее рука выскользнула, отпуская член, а я с силой всадил хуй ей целиком. – Бля-я-ядь! Как же это хорошо! – закричала моя женщина, нервно пульсируя всем телом, сжимая меня своими бедрами и вонзив острые ногти в спину.

Ствол резко сжало обручем влагалищных мышц, и я буйволом взвыл, сотрясаясь в ответном оргазме. Сперма, пульсируя, выстреливала в глубину лона, обильно заполняя теплой вязкой слизью.

– Люблю тебя, мой сладкий. Так меня еще ни разу в жизни никто не имел столь огромным дрыном. Господи, сколько же он у тебя в длину и толщину?

– Двадцать семь с половиной на пять с четвертью сантиметров.

– Ахуеть! Это же почти одиннадцать дюймов. Еще полсантиметра и было бы ровно.

– Это плохо? – я, отдышавшись, мог задавать вопросы своей первой в мире женщине. Моей самой любимой и желанной. Моей дико великолепной любовнице.

– Нет, дурачок. Это просто великолепно. Бабы будут на стенку переться из-под тебя. И хотеть тебя до одури. НО. Не все, – она громко рассмеялась. – Будут и такие, которые убегут, едва завидев такую громадину.

– Уже были, – смущенно проговорил я.

– А-а-а, так ты уже намеревался натянуть на своего красавчика некую владелицу пизденки, но не срослось?

– Она испугалась, натянула свои труселя и сбежала.

– Дура, – мать мягко спихнула меня с себя. Я буквально выплеснулся на простыню, выскользнув обмякшим членом и потоком семени из нежной киски. – Давай я тебе его почищу, а затем мы отправимся подмыться. Ты меня просто затопил. И на будущее: всегда надо спрашивать, можно ли кончать в женщину. У меня должны начаться через пару дней месячные, чувствую по тому, как в сосках легкая ноющая боль появилась. Мне сегодня не страшно, и я перед ванной таблеточку приняла. Я почувствовала еще в машине, что тебя пора трахнуть.

– Так это ты меня? – я удивился.

– А что прикажешь делать? Ты нам постоянно пачкаешь трусы. Одни настолько густо залил, что я их убрала. Сперма засохла, и я балдею от хрустящей материи. Твоя бабуля тоже держит у себя такой сувенир. А скажи мне, мой милый, за ней ты тоже втихаря подглядывал? Только не пытайся краснеть и врать, будто нет. Она тебя давно засекла. Согласись, что на такие прелести как у нее, просто грех не подрочить. Сама грешу и мастурбирую, порой, вспоминая, как мы иногда лесбимся.

– И она… Ну, не против? – я восхищенно внимал словам матери.

– Ты ее хочешь. Это хорошо, Сережка. Ты просто обязан отодрать нашего генерала. Ну только завтра утречком. Сейчас она отдыхает.

– Да с фига ли? Она ведь оставалась на банкете.

– А в аккурат, как ты мне сливал, Маргарита Николаевна премиленько созерцала твою жопу, прыгающую на мне, и мошонку, что неистово лупила с каждым толчком чуть ниже промежности.

– И как я ее?

– Ой, не беспокойся, дорогой. Наступит момент – сам поймешь, что и как надо делать. Она непременно обкатает вторую генеральскую звезду на своем лобке, твоим хером в ее кисочке.

Мы встали с постели и мама, стянув простыню, скомкала её и пошла в ванную, чуть расставляя ноги и неприлично виляя великолепным задком, так что мой дружок начал напрягаться.



– Курсант! – обернулась мама. – Держите себя в руках, но только не в прямом смысле. Сейчас подмоемся и вашему стояку вновь предстоит пахать, – она кокетливо подмигнула. – Я рядом с тобой такая развратная блядюшка, что просто жуть. Молодею на глазах и трахаться хочу, как кошка. Готова отдаться тебе прямо тут в коридоре на полу, приподняв к верху хвостик. Однако поспешим, мне еще и пописать нужно.

– Я с тобой.

– Какой ты развратник, – она не смущалась ни грамма. Она наслаждалась моментом. – Но это так заводит. Ладно, юный проказник, смотри. Мне не жалко для тебя, любимый.

Не закрывая дверь, она присела на унитаз, широко расставив ноги и я, присев перед ней, увидел практически в упор это действие. Из-под чуть сплющенных, больших губ, ударила струя белесо-желтой мочи, а женщина, привстав, плавно задвигала бедрами вперед, затем резко поднялась на ноги и струя окатила мое лицо. Я почувствовал солоноватый вкус ее испражнений на своих губах.

– Любопытной Варваре в туалете мордашку обоссали, – улыбнулась она и, присев рядом, принялась выцеловывать меня, всего такого обсосанного, но счастливого.

Мы вновь сосались под потоками струй теплой воды. Намылив мягкой мочалкой, я вымывал мамкину промежность. Когда воду выключили и стояли рядом на полу, я вдруг резко подхватил руками ее за ягодицы, приподняв, посадил на край стиральной машины. Присев, раздвинул ее ляжки, и мой язык погрузился между лепестков губ. Я скользил вниз к анусу, нежно его вылизывая, а затем устремлялся вверх, лаская клитор. Нежно, одними губами, покусывал ее лобок у самого края над клитором. И бешено трепетал от удовольствия, когда слышал сладострастные стоны Карины Владиславовны, моей мамы, моей любовницы.

Ее руки сжимали волосы на моей голове, нежно вжимая и отпуская лицо в благоухающий возбужденный цветок. Дико вскрикивала, когда язык погружался в киску. При этом я полностью обнаглел настолько, что, смочив слюной палец, стал мягко массировать и слегка погружать его в анус женщине. Она приняла с готовностью эту шалость и уже через минуту бурно кончила. Влагалище текло смазкой как из похотливой шлюхи.

Я встал, поднял ее ноги себе на плечи, а она, упираясь одной рукой в машинку, второй подрачивала член, водила головкой по клитору, а затем, потянув, направила в себя. Я вновь ей засадил в узкую щель, что только-только сжалась после оргазма.

– Гурман, сучонок мой. Захотел впердолить в мышиный глазок. Так чего ждешь? Навались и ты практически ощутишь, как пробивается целка. Тебе такая наука вскоре очень понадобится.

Я не без удовольствия слушал ее, наконец понимая, что во время секса из нее напрочь улетучивается интеллигентность, освобождая место грязным непристойностям и мату. Член с каждым движением расширял сжимающий вход. А я плавно долбил ее, получая удовольствие и глядя в ее восторженные глаза. Через пару минут мать остановила меня, и я вышел из нее. Она присела, облизала головку, а затем, развернувшись ко мне задом, уперлась грудью в поверхность стирального аппарата, оттопырила свою белоснежную жопу, расставив широко ноги. Лучшего приглашения и не требовалось. Мой член буквально влетел в смазанную киску до упора.

– Ох, больно! – лишь вскрикнула она, а я уже летел в нее новым ударом.

Я вошел в раж, не слыша ее вскриков и стонов. Я ее драл. Так как она того хотела. И лишь когда накатило, а я стал кончать, мой взгляд упал на член, что врезался во влагалище… Только тогда заметил, что он окровавлен бурыми сгустками по стволу. Резко остановился, ужасно испугавшись.

– Мам. По-моему я тебя порвал.

– Нет, Сереженька, не порвал, хотя был на грани того, чтобы изрядно меня замесить.

– Но тут кровь.

– Это называется пробил. Мы так возбудились и увлеклись, что по-видимому, твои фрикции вызвали начало менструации.

– И что теперь будем делать?

– А вот теперь уже ничего, – она добродушно улыбнулась, разгибаясь. – На сегодня потрахушки прекращаем. Дня три я тебе не дам. Отсосать – это пожалуйста, а в письку тебе не обломится, как, впрочем, и в задницу. Но, не переживай: без ебли не останешься. Сейчас подмойся и сходи, пожелай спокойной ночи Маргарите. У нее наверняка киска просто благоухает от перевозбуждения. Если сделаешь ей подобный куни, как мне, то, поверь, не пожалеешь. А если устал и хочешь спать – приходи ко мне, прижму тебя к сиське и будешь дрыхнуть как в детстве, насосавшись молока.

Я отмывал кровь с члена и с мошонки. По всему видно выплеснулось из матки изрядно разрушенной яйцеклетки. Мать, ужасно смущаясь при мне, присела подмыться, но, сильно покраснев, попросила поскорее выйти.

– Что с тобой мам?

– Сергей уйди. Мне неудобно.

– Да ладно! Только таким занимались и все нормально, а тут неудобно.

– Сереженька, а иди-ка сюда! – вдруг услышал я голос бабушки. – Иди, милый, я тебе расскажу, чем отличается удобно и не очень. Дай своей мамке пилотку подмыть. А ты, Кариночка, как закончишь, приходи к нам.