Товарищи далеких дней моих,
Ровесники, прожившие так мало!..
Наверное, остался я в живых,
Чтоб память на земле не умирала.

На поле боя павшие друзья —
Вас было много, страстно жизнь любивших.
Я ведаю: в живых остался я,
Чтоб рассказать о вас, так мало живших.

Мы как раз испытывали на нашем секретном полигоне новые МОНки — мощные мины направленного действия. Я, как зам. начальника полигона, вникал во все детали. И, когда одна опытная мина не сработала, я полез вниз — всё же это была моя разработка. А мины — это ведь мощнейшее средство воздействия на противника, в этом твёрдо был убеждён главный диверсант РККА полковник Старинов. Так что, несмотря на предупреждения других офицеров, быстро скользнул вниз и тут... Огненная вспышка!

Словно могучий порыв ветра пронизал насквозь ставшее бесплотным, как туман, моё тело, ворвался в мозг, промчался меж ребрами и вырвался со спины — но этот мощный шквальный порыв был не холодным, а приятно теплым, всепроникающим, растворившим на миг в чем-то, чему названия не было изначально...

Погруженный в некий мерцающий туман, не дававший шевельнуться, я испугался бы — но страха отчего-то не было, как и любых других чувств. Туман стал светлее, в нем четко проступило изображение какого-то королевского дворца, пышно-старомодного, возведенного в стиле былых тысячелетий — как все прочее, и архитектура здешняя застыла, словно доисторическая муха в янтаре. Этакая коробка из-под обуви с прорезями, каменная стена вокруг, крыши унылого, болотного темно-зеленого цвета, несоразмерные угловые башенки, слишком тонкие по сравнению со зданием, опять-таки несоразмерные огромные крыши, похожие на китайскую соломенную шляпу низким конусом... Точно как как картинках о плантаторах рабовладельческого Юга САСШ, — тут почему-то мелькнула такая вот мысль. Моё бесплотное тело словно летело над землей, потом над океаном и вот... Конечная станция. И я отключился или заснул.

Раннее утро было уже на подходе, вся простынь была в пятнах страсти и смята, как будто на ней танцевал коллектив «песни и пляски народов России». Мы оба уже устали, а Луиза наконец-то получила отличную разрядку и не отпуская из руки моего члена, лежала с закрытыми глазами и улыбкой блаженства на губах. Она просто ждала, когда в очередной раз встанет мой член и взберётся на меня как на своего личного коня. Её тело благоухало жизнью. Впервые в жизни я прочувствовал, что такое настоящие вагинальные мышцы, которые не просто судорожно сжимали твой член, а доили его, как будто хотели выдоить из тебя все запасы твоего мужского топлива.

Обалдеть, а откуда я это знаю? И кто такая Луиза? Мои панические мысли словно вдруг пронзил чей-то тихий голос:

— Луиза? Это твоя старшая сестра. Тебе 20 лет, ей 21, она не красавица и женихов у неё нет. Но она отлично развита физически и ей нужен секс, да и тебе тоже. Но это ваша тайна! Никто не должен её знать. Главное не это — в апреле следующего, 1861 года начнёт война между Севером, у них 20 штатов и Югом, у вас 11 штатом. Но на Юге почти нет армейского оружия. Вот главная проблема! Постарайся её решить — у тебя есть твои знания! И это очень важно сейчас!

Обалдеть - так моё сознание попало в 19 век, в тело юного парня! И вскоре будет война Севера и Юга САСШ - это невероятно! Всё это нужно хорошенько обдумать!

Через два дня был день моего рождения и после празднования я попросил отца собрать своих друзей в своём кабинете. Я неплохо изучил тактику и стратегию этой будущей войны ещё в своём Рязанском училище ВДВ. Так что, повесив карту на стену, я выдал этим весьма почтенным (и очень богатым) отцам семейств весь расклад. И, акцентировал самое главное для них — если победит Север, то нам, плантаторам, увеличат вдвое налоги на наше белое золото! На наш хлопок, основу нашего богатства. Это их проняло больше! Да плюс жадные и завистливые до безумия банкиры Севера, особенно подлые владельцы «Городского банка Нью-Йорка», (очень богатые), конечно же постараются скупить или отобрать наше белое золото себе. Ведь как им обидно, что такие деньги проходят мимо их ненасытной пасти! А это проняло их ещё больше — решено было создать Фонд обороны Юга.

Ну а на следующий день я своими молодыми друзьями устроил своё совещание — нам нужно оружие. Многозарядный карабин Спенсера и многозарядная винтовка Генри. Это будет Винчестер, просто отличное оружие. И главное — это деньги! Ведь если прибыль будет 200% — 300%, то нет такого преступления, на которое пойдет капиталист Севера! Вот так Маркс помог мне! Долго мне пришлось им объяснять!

Все сразу не особенно сообразили, но вот моя вторая сестра Виола, младшая, всего 18 лет, но такая умничка — вспоняла.

— Джонни, ты хочешь их пригласить для открытия фабрик и создания оружия? Но это же большие деньги! И где ты из возьмешь?

— Нефть, сестричка! Нефть! Нефть и золото! Горд за тебя, сестренка. Умение думать и делать правильные выводы, оно всегда пригодится. Далеко пойдешь, многого достигнешь! Ещё и золото на Аляске. Место я примерно знаю. Ты поможешь мне, Виола?

— Я буду стараться, брат!



Но вот ночью мне пришлось помочь ей — она твёрдо решила избавиться от вот этого «недостатка» — своей девственности! Ну Виола! А вышел почти юмор, но без смеха. Под свою круглую попку она подложила кусок старой простыни, свернув его. И утром там было небольшое красное солнышко с лучами. Я решил сделать это знамя нашим символом! Анекдот, но все восприняли его серьёзно — там запеклась кровь! И, по старой моей памяти, Виола вышила золотыми нитками наш девиз: «Никто, кроме нас!»

Трое моих друзей отправились на Аляску и через полгода наша тайная организация «Ночные мстители Юга» имела на своём счету миллионы баксов. Но работать там приходилось совершенно тайно и осторожно - Аляска всё ещё принадлежит Российской империи и там есть поселения и охрана. Луиза и Виола ловко уговорили ну и, как я понял, заодно и совратили и Спесера и Генри. После этой ночи им ничего не оставалось, как принять это предложение, иначе отцы наших семейств... Южане!

А я в темпе готовил несколько отрядов спецназа из молодых парней. Они порой выли от трудов праведных и военных, но понимали. А кто не понимал, того их отцы вполне могли и кнутом или хлыстом отходить — патриархат. А вот ночами у меня был почти полный матриархат! Ночами Луиза и Виола по очереди «присыпали» меня. Я часто кончал и с большим удовольствием в ротик Виолы — она была наслышала о проказах француженок!

Встав рано утром, я отлил в углу двора, размялся по утреннему холодку и вернулся в свою комнату. Родители мои были в Техассе — папан выбивал деньги из толстосумов. Сейчас он конечно спал. Спала и Луиза. она ещё досматривает свой последний сон. На её лице блаженство, замечаю, как её рука под одеялом шарит у себя между бёдер, она стонет, словно во сне она занимается сексом. Осмелившись, будь, что будет, опасно будить спящую красотку, я юркнул к ней под одеяло и нежно обнял её упругое девичье тело. Наложил свою дрожащую от возбуждения руку на её горячее запястье.

И точно, она гладила свою киску. Потом я просунул свою руку под её ладонь, и, словно впервые в жизни почувствовал нежность женской вагины. Ощущение было таким неописуемым, переполненными и нежным, что я чуть не кончил. Чувствую, как она берёт мою руку своей рукой и интенсивно гладит ей, своё самое сокровенное... Вдруг она будто просыпается и со страхом смотрит мне в глаза. Пауза длилась не долго. Испуг на её лице сменился радостью, это сказало мне о многом, но я продолжал ласкать её и что бы уйти от нежелаемого, в этот миг диалога, я просто закрыл свои глаза, прошептав Луизе на ушко, что родителей нет дома.

Вскоре я вновь устроился у неё между ножек, а вот кончить мне — в её круглую пухлую попку. Луиза, как оказалось, давно ласкала так себя с помощью свечек и этот такой вариант анального секса ей очень нравился. Я отлично кончил и хотел было заснуть, но вот вновь страсные поцелуи сестры. Мне, уже в душе-то пожилому мужчине, очень трудно было считать их сёстрами — для меня они были просто аппетитными молодыми женщинами. Но они обе считали меня знаменем сопротивления Юга этой мерзской экспансии Севера! Джонни Мур — символ победы!

Так что, вместо того, чтобы, как и все мужчины, заснуть после секса, я, изображая неземное удовольствие и произнёс, — пусть это будет нашей большой тайной... В то далекое чудесное утро моего восемнадцатилетия моя старшая сестра сделала из меня мужчину и я был благодарен ей всю свою жизнь. А я сделал тебя женщиной и счастлив, что ты доверилась именно мне! Странно, но она не любила вспоминать об этом, ей просто было стыдно. Толи потому, что этого не должно быть, толи потому, что она была ещё девочкой. Но наша тайна осталась с нами навсегда. Она нас связывала ещё больше, а над нами на долгие годы теперь повис невидимый венок из цветов нежных отношений. Знаю, если брат и сестра смотрят друг на друга искрящими глазами — это так чудесно! Это высшая степень их отношений!

Вечером пришли мои друзья, их было десять человек. Вот парни, ну просто кремень они все — никто о наших тайных делах о подготовке сопротивления не узнал до сих пор. Мы отлично поужинали, а потом уже с сигарами и ликёром обсудили наши дела. Я попросил каждого сделать что-либо для нашего общего дела, иначе северяне просто «сожрут» нас. Особенно их бесят наши богатства! Так что мы должны быть готовы — мы будущее нашей КША. Конфедерация штатов Америки! Все молодые наследники богатств своих родителей прониклись и твёрдо обещали позаботиться о нашем будущем. Ведь мы создаём своё будущее сами! Мы встали, взялись за руки и поклялись! Заодно все обратили внимание, как я изменился — у меня стали такие строгие глаза, мой взгляд просто блистал сталью!

Пока всё было нормально, но я постоянно просил их не забывать — апрель 1861года! Ну и, чтобы сделать небольшую разрядку, рассказал почти анекдот, хотя это было со мной в той жизни. Главное, чтобы было им понятно в этом времени...

— Довелось мне однажды заночевать у моей хорошей знакомой в пригороде Вашингтона. У моей очень хорошей, аппетитной молодой вдовушке, очень весёлой. Вечером хорошенько выпили, плотно закусили и легли в постель. Целовались, дурачились и потянуло нас на интим, что и конечно, совсем естественно! Вновь долго целовались, она так любила прелюдии и долго ласкали друг друга. Тут она выскочила из постели, разделась наголо и в полутьме комнаты усадила меня в кресло, стащив с меня подштанники. Выпив, она обожала крепкие выражения, вот и говорит: «Сейчас я сделаю такое, что ты ахуеешь!» Сделала мне «французский поцелуй», я бурно кончил и она стала глотать. Но, видимо не справившись и поперхнувшись, затем очень бурно вывалила на меня свой полупереварившийся ужин. Она не соврала — я ахуел!

Хохот стоял минут десять, даже мои сёстры заглянули, но быстро ушли. Намёк понял! Вскоре все в отличном настроении уехали — дел у нас было ещё много. А вот мне предстояла полубессонная ночь — сегодня со мной спала Виола!