— Не знал, что ты умеешь столь распалять. Скромница вроде бы, слова неприличного не скажет, но поди ж ты?

— Ну, распалять не так трудно. Я живой человек, определённые чувства мне по памяти прекрасно знакомы. Умею как распалять, так и остужать?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Таня рассеянно улыбнулась уголком рта, вспомнив в автобусе эту сетевую беседу.

Пожалуй, едва ли бы кто-то из находящихся вблизи пассажиров смог уловить суть улыбки этой не столь уже юной девушки, скорее даже женщины лет двадцати шести, сидевшей у окна и теребившей с застенчивым видом пальцами ремешок сумочки. Быть может, подумали бы, что она вспоминает о купленной недавно сыну игрушке?

Она была замужем, муж её был пылко влюблённым в неё человеком и нежно окутывал её опахалом заботы, но она ко стыду своему не могла отплатить до конца за любовь любовью, что сказывалось как в сфере эмоций, так и в сфере физической. Травма психического образца, след пережитой в юности попытки насилия, от чего ей не удалось оправиться целиком до сих пор и что превращало в муку любую попытку сближения с её другом и мужем, хотя Таня старалась в меру сил скрывать напряжение.

«С другом и мужем».

Таня невольно хихикнула.

«Можно подумать, речь идет о двух различающихся индивидуумах. Хотя, впрочем, так ли уж это глупо?»

Нет, муж её, бывший ей давним и преданным другом ещё до школы, не изменился особенно после заключения брака. Но с некоторых пор к её отношениям с мужем добавился новый фривольный вектор, скользящая рядом тропа отношений с разными людьми в Интернете, что тоже порой вырастало в дружбу своего рода.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Ты меня просто магнетизируешь, Тань. Сижу себе на работе, сортирую письма для почты, а мысли вдруг касаются твоих прорисованных ножек, дыхание на миг прерывается, сердце начинает чаще биться в груди, а вокруг так и вьются розовым хороводом воздушные феи?

— Это всего лишь картинка, Саш. Не более чем игровой аватар. Что бы ты сказал, увидев взаправду его реальный аналог на фото?

— Дразнишь. Манишь.

— Не дразню. Я могу действительно показать тебе кое-что из семейных анналов своих фотографий, если ты хочешь. Ты — хочешь?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Наверное, какой-нибудь психотерапевт назвал бы естественным выходом для пережившей психическую травму в юности и не сумевшей найти в семье самореализацию девушки погружение в мир современных онлайновых игр.

Там можно было дискутировать с сотнями разных людей в прикрепленных к локациям чатах. Там можно было обзаводиться знакомствами разного рода. Там можно было ощущать на себе непреходящий поток интереса сексуальной окраски — если ты не взяла специально себе мужской или старушечий аватар. И, помимо горечи и сарказма, чувствовать на самом краю ума некое почти забытое удовольствие?

Там Таня ощущала себя свободной.

Изведав на себе в физическом мире чрезмерную власть грубой мускульной силы противоположного пола, в мире онлайновых игр она ощущала всё чаще собственную власть над мужчинами.

Ну как, мужчинами?

Наверное, изрядная толика их относилась к мающимся от спермотоксикоза тинейджерам, но Таня старалась особо не думать об этом, чтобы не терять часть приятно греющих тщеславие ощущений. Впрочем, нанёсшими ей душевную травму в прошлом субъектами тоже были подростки?

Вдруг осознав это, Таня открыла сама в себе стервочку или даже садистку, хотя поначалу ей бы и в голову не пришло ждать от себя подобного. Если когда-то в Сети она встречала домогательства парней равнодушно или с беззлобной иронией, то с недавнего времени она всё чаще и чаще стала поддразнивать заигрывающих с ней персон пубертатного и постпубертатного рода. Поддразнивания эти стали переходить постепенно грань лёгкого флирта, хотя так и не став толком виртом, они превращались понемногу в своеобразный экстрим, приятный для Тани, но не всегда безопасный для очередной её жертвы.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— А не боишься?

— Чего?

— Того, что я кому-нибудь расскажу. Той же Вольвози, которая твоя сестрица по игровому профилю. Поведаю ей о твоей бурной реакции на мои ножки. Страшно?

— Меня почему-то мысль эта даже слегка возбуждает.

— Вот как?

Таня помедлила несколько секунд, прежде чем набрать новую фразу, почти что слыша натужное юношеское дыхание с другой стороны монитора.

— А… что ты сейчас… делаешь, если не секрет? Глядя на них.

Пауза.

— Хочешь заскринить чат и показать мой ответ Вольвози? Какая коварная.

— Ммммм.

Пальчики Тани задумчиво коснулись клавиатуры.

— Ну… тебя же заводит это, ведь правда?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Кто-то бы мог назвать эти игры нелепыми и унизительно-детскими, но с каждым разом они против Таниной воли всё сильней увлекали её, словно погружая в пучину поддразнивания, бездну провокаций, становящихся всё опасней от случая к случаю.

Её особенно заводил — в то же время подчас заставляя чувствовать себя лицемеркой? — тот факт, что обычно она не начинала первой игру по своей собственной инициативе и не использовала давления на собеседника. Лишь позволяла его вожделенью и похоти течь по ловко подставленному каналу, мало-помалу неся их хозяина к водопаду?

«Сами виноваты».

Уже приехав давно домой, уже лежа на боку в кровати, не лишённая привлекательности скромная домохозяйка и мать улыбнулась во мраке, сжав меж бёдер край прохладного узорчатого одеяла.

«Я их предупреждаю».

Это было действительностью — и это тоже вносило своего рода изюминку в происходящее.

Таня куснула губу.

Вспомнив, как убедила однажды на случайном сервере мальчика — в своей привычной мягкой манере, без всякого давления, не столько даже прося, сколько задумчиво предлагая? — прямо в публичном чате игры при всех написать о себе нечто компрометирующее.

Мальчик этот был клановым лидером и считался интеллигентной фигурой, он рисковал весьма многим, но Таня к этому времени уже шагнула осознанно на Тёмную Сторону и научилась целенаправленно, хотя с виду невинно распалять в собеседнике пламя. Нет, она не переоценивала свой талант искусительницы, зная, что суть здесь отчасти в эффекте отбора — просто жертвами её неловко-причудливых шалостей становятся именно те, кто жарко клеился к ней по тем или иным причинам, кто был заранее уязвим?

Таня потянула краешек одеяла вверх, заставив слегка шершавую ткань скользнуть промеж бёдер, скользнуть по не прикрытому трусиками уголку, щекотнуть потаённый и едко чувствительный лоскуток кожи.

Зажмурилась, покраснев, представив себе, что бы было, увидь её сейчас близкие — и особенно муж, которому она призналась когда-то, что даже мастурбация после перенесённого в юности стала для неё почти что табу.

Муж её работал в последние месяцы по ночам, так что спала Таня в постели обычно одна. Впрочем, как ни странно, ей было так даже легче?

Она задышала чаще.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Я могу быть прекрасной. Я могу быть опасной. Хочу честно предупредить тебя, Саш.

— Разум всегда опасен просто в силу собственной сути, о дивная фея, как опасна и Красота. Но, быть может, два разных минуса, сойдясь под ровным углом в точке сингулярности вместе, дадут всё-таки плюс?

— Сань, ты играешь с огнём. Многие… из тех, на чьих нервах я некогда поиграла, впоследствии весьма и весьма пожалели об этом.

— Пугаешь?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Сидя за клавиатурой, вновь собранная, умытая, целеустремлённая и одетая, Таня невесело улыбнулась.

Какой бы ответ подобрать? «Предупреждаю» — слишком уж затасканно, клишированно и банально.

«Дразню, чтобы уничтожить»?

Нынешнего своего собеседника Тане уничтожать не особо-то и хотелось, он был из всех клеившихся к ней на разных игровых серверах индивидуумов наиболее необычным — и пожалуй что в наибольшей степени мог претендовать на сомнительный статус друга.

Он о ней знал значительно больше других, знал о замужестве Тани и о наличии о неё сына, знал о пережитой ей в юности травме и о её тяжких последствиях. Что не мешало ему почти постоянно шутливо до неё домогаться, используя порой самые выспренные и многословные романтичные обороты, хотя с неизменной долей ехидства.

Таня привычно парировала эти попытки — «виртом» в обыденном смысле она не занималась ни разу даже по переходу на Тёмную Сторону. После чего их беседы меняли обычно тематику, соскальзывая на время в степь анекдотов, литературы или даже религии?

Однажды она сама не заметила, как почти пала, зажегшись непроизвольно от какого-то неожиданного Санькиного подката и «приобняв» текстовым образом в чате своего собеседника.

Почти что.

Несвоевременный звонок телефона разрушил идиллию.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Не веришь? Ты мне не веришь, Саш, и хочешь проверить, насколько опасной на самом деле я могу быть?

— Предупреждение, звучащее почти что как искушение. Даже почти что как обещание.

Подмигивающий графический смайлик.

— Я тебе говорил, что в детстве у меня была нелепая грёза о том, как меня мучают одноклассницы?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Таня облизнула отчего-то вдруг пересохшие губы. Так, кажется, кое-кто сейчас напрашивается на свою скорбную участь сам?

Ей по-прежнему не хотелось проделывать это с Саньком, не хотелось подвергать его риску. В том числе потому, что она ощущала — риск этот в данном случае будет значительно выше обычного.

Мысль о том, чтобы распалить Сашку, узнать, к насколько скользким вещам этого вечно подтрунивающего над всем насмешливого разногранного эрудита может склонить похоть к ней — именно похоть, о его возможных романтических чувствах Таня старалась не думать, чтобы не ощущать себя злюкой, да и Сашке хватало ума не вдаваться особо в романтику? — дразнила воображение и рождала пьянящие образы.

«Я просто чуть-чуть поиграю с ним и не стану игру доводить до логического предела».

Ну да, легко дать себе подобное обещание, но хватит ли воли сдержать?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Танит сделала пару шагов вперёд и прижалась нагими бёдрами на миг к коленям Сандро. Спустя секунду — словно опомнившись от безумия — на шаг отступила.

Танит и Сандро — так звали собственно их виртуальных героев. Думая о понарошечных действиях, «совершаемых» ею и Сашкой текстовым образом в чате, Таня старалась приписывать в мыслях их Танит и Сандро — чтобы не перепутать реальную жизнь с виртуальной.

Так проще, не правда ли?

Если написано «Танит улыбнулась» — значит, Таня набрала в чате слова «Танит улыбнулась» специальным ролевым шрифтом. Если написано «Таня хихикнула» — значит, Таня реально хихикнула, сидя за клавиатурой.

Танит взглянула смешливо прямо в лицо визави.

— Думаешь, я не могу тебя ввергнуть в нечто рискованное или даже откровенно опасное? Полагаешь, я безобидна как райский цветочек?

Она представляла примерно, какая дрожь прошла сейчас по Сашкиному телу всего от пары невинных чатовых строк. Ему никогда прежде не удавалось развести Таню ни на одну пикантную или хотя бы фривольную реплику в чате — кроме разве что того давнего полузабытого случая, прерванного звонком телефона? — происходящее же теперь могло показаться ему вестником грядущей победы.

— Докажи обратное. Переубеди.

Сандро сглотнул слюну.

— Если можешь.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Таня прикусила в раздумьях губу, глядя на экран, рассматривая окошко чата. Снова это чувство интеллектуального квеста и в то же время лёгкого сражения воль, поединка, в котором важно чувствовать тонко настрой существа по ту сторону монитора.

Кто-нибудь посторонний, читая чатовы логи, мог бы и не понять, как ей удавалось при помощи заскорузлого, а то и до банальности пошлого сочетания слов склонить собеседника к нужному? Но каждая фраза уместна в свой срок и для своего человека.

Она сбросила в чат ссылку на одно своё новое фото.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Нравится?

Вопрос был риторикой, едва ли нуждаясь в ответе. Тем не менее Таня помолчала пару мгновений, прежде чем набрать новую реплику.

— Помню, ты восхвалял их поэтическим слогом. Теперь ты можешь их видеть… видеть колени, обтянутые тканью сетчатых тёмных колгот.

Танит с загадочным видом взглянула Сандро в глаза.

— Тебе это нравится, Саш?..

Сандро от волнения почти перестал дышать.

— Да, великая Каа. То есть… в-великая Танит.

Таня чуть улыбнулась.

Он, конечно, прикидывается, пока что отчасти утрируя свои чувства, но этим лишь играет ей на руку? Самовнушение — оно также способно тебя распалить.

Пальчик её щекотнул осторожно клавиши.

— Тебе… хотелось бы коснуться рукой их? Только честно, Саш. Опустить мне ладонь на бедро. Чувствуя горячий нейлон, чувствуя жар и лёгкую влагу под пальцами, сдвинуть руку чуть выше по нежному кружеву…

— О… крхм.

Сандро задышал тяжело.

— Оч-чень…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Улыбка Тани сделалась шире, перерывы меж фразами Сашки стали значительно больше, чем того требует искусственный вброс в текст запинок. Можно ли полагать, что кое-чьи руки лежат уже не только на клавиатуре?

Время клишированного вопроса, стереотипного испорченного вопроса — не раз ей уже применённого, но всегда вызывающего забавного рода реакцию. Выше того — обещающего дать в этот раз особенно пряные всходы.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Скажи… Саш, а что ты сейчас делаешь? Глядя на обтягивающий загорелую кожу нейлон. Только честно.

Пауза.

— Честно?

Таня облизнулась, хотя и вспомнив секундой позже, что жест этот не виден её собеседнику. Впрочем, ничто не мешает продублировать его в текстовой форме?

— Честно, Сань.

Танит облизнулась.

— Ну… сказать, что обе мои руки сейчас заняты полноценно лишь только набором текста, уж точно нельзя.

Стыдливый потеющий смайлик.

— Ты не ответил.

Танит сдвигает сурово брови.

Сандро краснеет.

— Ты… хочешь, чтобы я написал это, вот так вот, открытым прямейшим текстом в бесстыднейшей форме? Прямо… в-вот так… сознался тут в этом?

Сандро прячет неловко глаза.

Проводит языком по губам.

— Я… ох.

Таня кликнула пару раз мышью. Сбросив в чат один из анимированных смайликов, пылко клокочущий гневом.

— Я…

Самоуничижительный смайл собеседника. Выражающий желание провалиться сквозь землю или протечь кислотой сквозь трещины в почве.

— З-занимаюсь грязным, бессовестным… рукоблудом, — признался Сандро нарочито сдавленным образом. — Держа свою руку в штанах и не отводя своих глаз от этих пронзительно нежных, добела ослепительных бёдер девушки по имени Таня. Я… не в силах унять свои пальцы, не могу даже… перестать на пару мгновений… думать о ней!..

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Таня тихо хихикнула.

Подросток, ни дать ни взять? Хотя вообще-то она была уверена, что как раз нынешний её собеседник тинейджером не является, да и сам он однажды упоминал о своей работе на сортировке писем.

Как фразы-то вычурно подобрал, чтобы унизить себя и чтобы они в то же время смахивали немного на продукт литературного творчества. Уж не допускает ли он, что чат этот может прочесть впоследствии кто-то ещё?

Пожалуй, настала пора чуток удивить визави.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Торжествующий дразнящийся смайлик.

— Саш, я не просила тебя здесь это писать. Я просила тебя сказать это вслух, сказать прямо там, где ты сидишь сейчас.

Недоумение чувствовалось даже через экран.

— Зачем?

— Затем, — припечатала собеседника ещё одним ехидным смайликом Таня.

— Ммммм… я сейчас всё равно сижу один в своей комнате, если что.

— Один?

— Один.

Подмигивающий смайлик Тани.

— Что же в таком случае тебе тогда, Саш, мешает?..

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Таня медленно облизнулась.

Чем дальше, тем тесней завязывается узелок, тем трудней трепыхаться доверчивой мушке. Если он действительно произнесёт это вслух, скажет это вполголоса в совершенно безлюдной комнате, то почувствует себя неимоверно глупо?

И в то же время — буквально секунду спустя — его охватит стремление, чтобы усилия, втуне приложенные, зря не пропали. Странная, иррациональная тяга, чтобы сказанные им тихо слова были кем-то услышаны.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Сказал?

— Сказал.

— А точно сказал?

Таня заливисто рассмеялась, продублировав этот смех примерно соответствующим смайликом.

— Т… точно.

Сконфуженный смайлик Сашки.

— Не верю.

Она помолчала с мгновение, пытаясь представить клокочущую сейчас в Санькиных штанах бурю. Он, наверное, подозревает её сейчас в опьянении или обкуренности, он уже давно почти что смирился с невозможностью совратить скромную психотравмированную домохозяйку под личиной нарисованной длинноногой красотки, но определённо не собирается упускать случай?

— Ты бы мог записать эти слова на мобильный, — набрала неторопливо Таня. — Скинуть мне файл на e-mail. Помнишь, я когда-то его тебе уже сообщала?

— Хех. Это выйдет почти как обычная беседа по телефону, только извращённо-причудливая. Вроде бы для этого есть специальные мессенджеры.

Смайлик, показывающий Танин язык.

— Есть, но я думала, ты стесняешься беседы реальным голосом. Ты так быстро и без опечаток общаешься в чате, мне думалось, тебе так привычней?

— Пальцами ворочать привычней, чем языком. Ой… что это я только что написал?

Танит хихикнула.

— Докажи это, — предложила азартно она. — Скажи вслух, что именно ты сейчас с их помощью осуществляешь.

Танит положила руку на правое бедро собеседника.

— Скажи так, чтобы я это слышала, Саш?..

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Таня широко улыбнулась, прикрыв глаза, должно быть, выглядя сейчас кайфующей от рейва меломанкой в своих старых наушниках.

Она прослушивала аудиозапись.

В ушах её звучал ломкий, почти подростковый голос парня, открыто вслух сознающегося, что вульгарнейшим образом самоудовлетворяется на нарисованную фигурку девушки из виртуально-игрового городка, что грязно мастурбирует на её изящные ноги и не может себя остановить при взгляде на её реальное фото, стискивая рукой член опять и опять. Голос прерывался сиплым дыханием, так что, похоже, волнение в нём не было таким уж наигранным?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— А ведь я вполне могу прислать этот файл твоим приятелям по игре или по страничке ВКонтакте. Признайся, ты думал об этом, когда отправлял его?

Ей был и вправду известен как адрес его странички в Контакте, так и ещё пара-тройка его виртуальных личин за пределами сайта игры. Что характерно, Санькины сведения о Таниной виртуальной жизни были далеко не столь полными.

— Думал.

Смайлик самодовольно-спокойной улыбки, прежде так часто вставляемый Санькой в речи. Похоже, попытка вновь облачиться в вальяжно-уверенную личину?

— Они не знают моего голоса. Так что файл этот ничего бы им не сказал.

Усмешка, опять же Сандрова. Или лучше было бы сказать «Санькина»? Но принадлежала она его виртуальному аватару.

— Вот как.

Танит надула демонстративно губки.

— Но есть те, кому твой голос прекрасно известен и кому этот файл о многом сказал бы. Твоя начальница по сортировке открыток и писем, к примеру. Правда, я не знаю её почтового адреса или названия фирмы, но ты-то ведь его знаешь?

Танит сделала несколько шагов вперёд, глядя Сандро в глаза, вновь прижимаясь плотно своими жаркими бёдрами к его слабо вздрагивающим коленям.

— А у тебя о ней были какие-либо фантазии сексуального рода, признайся, Сань? Ты как-то упоминал, что она не худшего возраста и сравнительно миловидна.

Танит озорно дохнула прямо Сандро в лицо.

— Ты… хочешь, чтобы я сейчас начал о ней фантазировать? Прямо тут?

Смайлик, выражающий то ли ехидство, то ли затаённые мрачные подозрения.

— Ну нет… то есть это дико заводит, конечно, но я-то знаю, что ты просто троллишь. Женщины принципиально не могут хотеть подобного, они физиологически слишком ревнивы для этого? Это против всех азов психологии знойных фемин.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Таня ещё раз усмехнулась, откинувшись на спинку вращающегося офисного сиденья.

«Слишком».

Опытный-то какой. И сколько скрытого сожаления между строчек, сколько отчаянного желания, чтобы Таня вопреки всему была «не такой», поощряя мужланскую страсть к изменам и групповушкам.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Ты же ведь сам хочешь этого, — так прямо она и стрекочет тонкими пальчиками по клавиатуре. — Хочешь, чтобы я была не такой. Тебя ведь приятно пьянит эта мысль, правда?

Танит чуть вздымает вверх руку, лежавшую мирно на правом бедре собеседника. Пальцы её скользят по джинсовой ткани Сандровых брюк.

— Учитывая, — неторопливо и словно бы вкрадчиво вбрасывает она ещё одну реплику, — то, что я ныне делаю, мне не к лицу было бы строить из себя сторонницу неукоснительной моногамии. Ты ведь… и сам… не чувствуешь себя моногамом в это мгновение, Саш?..

Танит прижимает чуть пальцы к трепещущему под брюками бугорку. На миг, в ту же минуту ослабив хватку.

Улыбается, пытаясь в сотый или тысячный раз вообразить внутренне скрытую реакцию собеседника.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Она сделала вброс.

Снова напомнив ему, что находится замужем, заставив его ощутить тёплую нежную ручку скромной чужой жены на недозволенном месте.

О да, это всего только текст, комбинации тридцати трёх символов на экране, но по сочетанию признаков Таня предполагала, что её собеседник не был таким уж прытким донжуаном в реале и для него были внове даже подобные переживания?

Что он сейчас ощущает, смесь безумия и торжества, неверия и восторга? «Капля точит железобетон, я наконец развратил эту порядочную культурную ироничную замужнюю девочку и она теперь в привате описывает, как ласкает мой член своими гибкими пальчиками»?

Улыбка Тани на миг стала коварной.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Н-нет, — возник спустя ещё несколько мгновений сдавленный ответ на экране. — Кем угодно, однако не им.

Танит, любуясь блеском расширенных Сандровых глаз, слегка шевельнула пальчиками. Снова, уже чуть смелей.

— Тебе бы… хотелось сорвать одежду со своей офисной руководительницы, взять её прямо на своём рабочем столе? Раздвинуть ей… силой ноги, заставить её… умолять о пощаде… а затем просить продолжения?

Новая пауза.

Таня куснула губу, догадываясь о её причинах.

— Да, — возник наконец ответ. — Да. И не только…

— Да, Сань?..

Танит прижала крепче ладошку к средоточию похоти Сандро и с полуулыбкой провела вокруг вздутия ткани своей рукой-лодочкой.

— Я бы… — многоточия явно не были стопроцентно притворными, судя по паузе перед репликой, он и впрямь не раз отвлекался от текста? — хотел… увидеть её за чем-нибудь непристойным. К примеру… зайдя незаметно в офис… увидеть, как она вталкивает вглубь себя между ножек маркеры, один за другим. Как она зажмуривается и сдвигает ножки, залившись одновременно краской. Раздвигает их… и сдвигает со стоном опять.

Таня чуть помолчала.

— А потом, Саш?..

Она снова вбросила подмигивающий смайлик. Лукавый.

— Я бы мог снять это камерой мобильного телефона, — по тому, как быстро появился текст в чате, казалось, что собеседник набрал его на одном выдохе. — После чего подошёл и сказал бы: «Ксения Николаевна, вы прекрасная порномодель. Я уверен, ваши партнёры по бизнесу оценят ваше портфолио».

Танит хихикнула. Как и Таня в реале, впрочем, хотя Таней двигали в этот миг несколько иные эмоции.

— Ты бы сделал её своей сексуальной рабыней.

— Не сразу. — Смайл напускной мрачности. — Сначала бы она просто повысила мне оклад.

— А потом встала бы перед тобой на коленки. Ласкала бы своего подчинённого господина кончиком языка.

— Да…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Таня сдвинула колени под столиком, вновь облизнув мгновенно пересохшие губы. Жаль, хищный блеск её глаз в эту минуту дано видеть только лишь ей, да и то через зеркало.

Правое нагое колено сетевой интриганки чуть потёрлось о левое. Она прикусила губу, чувствуя, что немного вспотела — или это не пот?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Саш, — осторожно набрала она, сделав по обращении паузу, хотя и держа заранее в буфере часть продолжения реплики. — Ты бы ведь мог сказать это вслух. Произнести это прямо на запись, громко и отчётливо рассказать в диктофон, какую… сексуальную сучку… тебе хотелось бы сделать из этой Ксении Николаевны. Как бы тебе… хотелось… унизить её, её подчинить, провести головкой своего дрожащего члена по её губкам и её побагровевшему личику?

Она улыбнулась одними губами, не транслируя улыбку в онлайн. Санька, должно быть, сходит ныне с ума, утопая в догадках, что сотворил со своей тихой сдержанной собеседницей.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Ты… хочешь, чтобы я это сделал? Прямо сейчас?..

Мутный взгляд Александра коснулся кружки давно остывшего чая. Сделать бы новый глоток, смочить пересохшее горло, но сейчас не до этого.

Будто пытаясь отвлечься, то ли прийти в себя, то ли сменить хоть на миг тему своих раздумий, он перелистнул ещё раз присланные ему Таней фото.

Ножки, обтянутые колготками, полный непередаваемого ехидства и в то же время домашне-ласковый взгляд. Эта воплощённая егоза все предшествующие несколько месяцев строила из себя перед ним «благопорядочную домохозяйку», «жертву юношеской психотравмы» и «верную мужу супругу»?

Испытав неуправляемый выплеск похоти, он прижал на миг к своим брюкам руку, после чего ему стало почему-то стыдно.

«Унизить её, подчинить, провести головкой своего дрожащего члена по её губкам и побагровевшему личику?»

Что-то в его горле дёрнулось.

«О да, — мысленно ответил ей Александр. — Но прежде мне бы хотелось сделать это с тобой».

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Танит надувает бантиком губы, надувает вздувшимся пузырём. Жест театральный и предусмотренный игровым интерфейсом, обдуманный чуть менее чем целиком?

— Просто… произнеси это на диктофон, Саш. Прямо сейчас, да, если не стесняешься.

Подмигивающий смайл.

— Нет, высылать мне по почте запись не надо, она ведь… хи-хи… немного компрометирующая?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Телефон, кажется, отчасти вспотел в его левой ладони. Хотя, разумеется, вспотела на деле лишь рука Александра?

— Мне нравится… фантазировать о своей офисной руководительнице Ксении Николаевне, нравится… п-представлять её… голой.

Как гулко и беспомощно звучит в пустой комнате его подрагивающий голос. Как взрываются от безысходного напряжения его синие брюки.

Зачем он взаправду произносит вслух это?

— Мне… хотелось бы изнасиловать её прямо на столе, раздвинув ей ноги. — Он с удивлением ощутил, что картинка, представшая взору его ума, оказалась достаточно яркой. — Увидеть… страх и похоть в её глазах, откинуть… ей назад силой голову, заставив молить сперва о пощаде, а впоследствии — о продолжении…

Зачем он создаёт эту запись?

Запись, которую всё равно никто не услышит, раз уж Таня позволила не высылать этот файл ей по почте? С тем же успехом было бы можно совершить паузу, прервав разговор на минуту, набрав потом в чате самодовольное «Произнёс».

Грудь Александра кольнуло морозом догадки.

— Мне нравится представлять её… Ксению Николаевну бесстыдным образом самоудовлетворяющейся в собственном кабинете, — выговорил он почти пересохшими губами, весь дрожа, ощущая, что в любой миг почти готов кончить. Взгляд его скользнул по строкам чата, он не мог сейчас выдумать ничего сверх уже придуманного. — Представлять её… вталкивающей маркеры меж своих ножек…

Неужто он просто обманывает сам себя?



Неужто же ему нравится мысль о том, что Таня может затребовать выслать по почте и эту запись, в то время как он в принципе бы мог повестись, дать ей так компромат на себя, оказавшись в итоге во власти мирной домохозяйки?

От этой мысли щёки его покрылись румянцем.

— Я бы сфотографировал, — кашель перебил слова, — тайно… заснял бы её за этим. Сказав: «Ксения Николаевна, вы прекрасная порномодель, ваши партнёры по бизнесу наверняка оценят ваше портфолио?»

Или его возбуждает сам риск наличия подобного постыдного файла в собственном телефоне, пусть даже наличия относительно кратковременного?

Записи, от которой штаны его уже начинают чуть хлюпать.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Таня потянулась к пакету с чипсами, достав оттуда плоский кусочек поджаристого картофеля и подержав с мгновение у своих губ. Да, тонкая игра порою требует времени, приходится подчас делать паузы и по нескольку минут ожидать результата.

Что, если Санька сорвался только что с её крючка или вообще никогда не сидел на нём? Что, если ему стало скучно и неинтересно? Или, напротив, он вдруг извергся в штаны, после чего ему стало стыдно и он резко вышел из чата?

Она улыбнулась.

Все эти варианты, пусть и пронёсшиеся на миг в сознании Тани, ничуть не смутили её.

Танит верила в свою звезду.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— П-произнёс.

Встряхнув головой, Сандро уточнил:

— Записал, в смысле. Блин, что ты делаешь со мной?

Танит привычно хихикнула.

— Искушаю. Уничтожаю. Дразню.

Почему-то сейчас в её устах слова эти звучали уже не совсем как пустая бравада?

— Скажи… — вгляделась она Сандро в глаза, — когда ты… записывал это… ты ведь мысленно представлял, как эта запись может попасть к Ксении Николаевне? Ты… занимался этим, представляя, как руководительница слышит каждое твоё слово?

После паузы Александр неожиданно для себя признался:

— Я и сейчас делаю это.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Таня приглушенно рассмеялась.

Закогтила, что называется. Теперь она может сделать с ним всё, что угодно, может даже повернуть всё назад и отказаться от жестокой проделки над своим «практически другом», но почему её всю колотит сладким ознобом и жаром в то же самое время?

— Опасно и страшно держать подобное у себя в телефоне, — быстро, не давая себе опомниться и передумать, набрала она. — Оно никуда не попадёт без твоей воли, вряд ли твой телефон взломают, но… главная опасность в тебе, Саш.

Танит облизнулась, заставив губы тускло блеснуть в виртуальности. Жест чисто текстовый, но тоже манящий.

— Ты знаешь электронный почтовый адрес своей начальницы. И тебя всего целиком сладко трясёт от одной только мысли, что однажды она может услышать из своих колонок подобное. Трясёт же ведь, правда?

Танит приблизила губы к левому уху Сандро.

— Что, если однажды… ты не выдержишь? — жарко выдохнула она. — Откроешь страницу почты, свой почтовый ящик, после чего прикрепишь аттачем этот аудиофайл… к письму… для своей офисной руководительницы? Саш… можешь ли ты доверять себе?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Александр сдвинул ноги.

Поспешно раздвинул, чувствуя, что рискует иначе взорваться белым пламенем изнутри. Знойная струйка межзвёздного жара уже просилась наружу, ввинчиваясь в врата исчезающе тонким пронзительным шприцем?

— Мне… дорога моя работа. Та-ань, что ты делаешь, сте-ерва…

Он уже даже не особенно притворялся, стоны, прорывающиеся между строчек, не были фикцией? Выработанная годами сетевой сублимации привычка переносить свои чувства как есть в реплики чата.

— Или… ты хочешь, чтобы я выслал запись тебе?

— Я хочу, — возник ответ так молниеносно, как будто она набрала его заранее, — чтобы ты проверил себя. Испытал свою силу воли на прочность.

— Как?

Вопрос, кажется, родился из-под его пальцев сам собой.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Танит деловито нахмурилась, строго глянув на Сандро.

— Ну, как? Открыл для начала свой почтовый ящик, создал новое письмо. Прикрепил к нему этот файл с телефона, ввёл в поле «кому» адрес начальницы. Мне его можешь не показывать, мне ни к чему твои тайны.

— Не понял.

— Ну, что же тут не понять? — усмехнулась девушка. — Во время разговора со мной ты будешь испытывать свою силу воли, хотя, возможно, пальчик твой так и будет дрожать над виртуальной кнопкой «Отправить». Если выдержишь испытание — значит, всё хорошо, можешь владеть собою и дальше.

Танит посмотрела на Сандро со странной застенчивостью.

— Только вот ещё что…

— Что?

Ни малейшего смайлика, никакой эмоциональной окраски. И это лучше всех смайлов выдавало его растерянность.

— Я должна знать, выдержал ли ты испытание, не проиграл ли битву с собой, — кашлянула демонстративно Танит. — Поэтому в поле «кому» введи после адреса руководительницы сразу и мой. Если ты не выдержишь — если ты сорвёшься — я сразу же в ту же секунду узнаю об этом?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Александр вытер со лба накопившийся на нём липкий пот. Только ли на лбу, впрочем?

Брюки его также взмокли насквозь, причем, как он подозревал, не только от пота.

Ладонь его обняла нерешительно корпус мыши. Собирается ли он это сделать? Но если он обманет её — если он не откроет почтовый ящик и не выполнит прочих манипуляций — не обесценит ли это как-то всю предшествующую беседу? И потом, никто ведь и вправду не заставляет его нажимать в заключительный миг роковую кнопку «Отправить».

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Как ты… чувствуешь себя, Саш?

Пауза.

Неожиданное признание — выглядящее вымученным и почти без ноток возбуждения.

— Зыбко. Больше всего мне хочется надеяться, что сервер Mail.Ru сейчас не взглюкнёт.

Танит по-доброму улыбнулась.

— Да, и впрямь. Так нехорошо получится, если письмо вдруг отправится по обоим адресам само, просто из-за системной ошибки?

Она вбросила смайлик — впридачу к уже обозначенной текстом улыбке, смайлик совершенно невинный, чем-то даже облагораживающе-успокаивающий.

— Расслабься, Саш.

Танит наклонила чуть голову, как будто прислушиваясь к неизвестному звуку, слышимому только лишь ей.

— Знаешь что, давай перейдём в Скайп, покинув эту игру? Мой адрес там — < вырезано>. Там мы сможем пообщаться свободнее, используя видео. Нет-нет, включать свою вебку не надо, просто я хочу показать тебе некоторые свои фото без возни с гиперссылками.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Листая свой собственный фотоальбом, Таня сглотнула слюну, чувствуя, как дрожит всё сильнее. Почему, интересно, она попросила его не включать вебку?

Чтобы её собеседник, могущий комплексовать из-за внешности, сумел взаправду расслабиться и не сорвался с крючка? Или по какой-то другой причине?

Таню охватывал жар от мысли, что она могла бы увидеть сейчас настоящий облик Сандро за не самым пристойным занятием, но в то же время она смутно предчувствовала, что, перестань её собеседник быть для неё лишь забавной виртуальной фигуркой, её может охватить стыд, нечеловеческий стыд из-за задуманных ею действий.

Или ещё не поздно дать задний?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Вроде… включил всё. — В интонациях ощущался явный испуг сетевого затворника и мизантропа. — Ты на связи?

Какой звонкий голос.

Почти мальчишеский, тот самый ломкий голос, сознававшийся недавно в грязном самоудовлетворении на ножки рисованной аватарки. Голос мальчишки, находящегося теперь целиком в её власти, от кончиков волос до кончика члена.

Таня почувствовала, что ей трудно дышать.

Пальцы её, подрагивая, коснулись неуверенно клавиатуры, свой собственный голос использовать в шоу она не планировала, хоть Сашке и явно сейчас не до записи этой беседы с шантажистскими целями.

— Если хочешь, отвечай текстом, Саш. Как привычней. Видишь, я даже свою вебкамеру отвернула к стенке, чтобы тебя ничего не смущало?

Всё верно, текстовый формат разговора — она ощущала это — поможет добыче расслабиться. Вновь ощутить себя в комфортном уюте, задышать чаще и как ни в чём не бывало пустить рефлекторно под стол правую руку.

— Ты бы мог оставить страничку Mail.Ru в соседнем окне. Передвинув так окна… чтобы… кнопка отправки письма всё время оставалась заметной сбоку от окна Скайпа.

Она откашлялась, чувствуя почему-то першение в горле, как если бы говорила вслух.

— Сдвинул?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Да. — Александр поймал себя на том, что почти не слышит цокота собственных клавиш. — Да, Тань.

Он куснул изнутри щеку.

То на него вдруг снова накатывали сомнения, заставляя ощутить всё это глупой опасной игрой, то очередная волна возбуждения вытесняла доводы разума из головы?

Помнится, на миг в его голове мелькнула даже глупая мысль о виртуальной разводке, вспомнились сонмы историй о притворяющимися девушками трансгендерах. Впрочем, он видел Таню первые несколько секунд связи, прежде чем она подмигнула ему и отвернула вебкамеру.

Пауза.

— Где сейчас… твои руки, Саш?

Хриплое дыхание Тани — или это его дыхание? Голос она не использует, но слышать он её в некотором роде слышит.

Он закусил губу.

— Ты знаешь.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Уголки Таниных губ приподнялись. Улыбку её Александр не мог видеть, так что улыбнулась она в основном для себя.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, Саш. Расслабься. Держи под столом одну руку, а другую — на компьютерной мыши. Читая меня и любуясь присылаемыми мною тебе на экран фотографиями. Хорошо?

Она помедлила с миг.

— Не надо ничего отвечать. Вообще не надо ничего делать — ничего — что нарушило бы твои приятные ощущения. Если я о чём-то спрошу — если ты захочешь ответить — отвечай коротко, «да» или «нет», «д» или «н». Ну, или воспользуйся попросту голосом?

Сглотнув слюну, искусительница постаралась сделать это максимально гулко, отлично себе представляя, как звук этот может визави взбудоражить.

— Хорошо, Саш?..

Пауза. И — однобуквенный ответ на экране:

— Да.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Смотри внимательно на экран, — возникла новая строчка, — я буду вбрасывать периодически фотографии из своего альбома и хочу, чтобы ты дал фантазии волю, погрузившись целиком в те сладкие грёзы, что будут у тебя ими вызваны.

Изображение в видеоокошке дрогнуло.

Оранжевые обои исчезли, сменившись заставкой компьютерного монитора — по-видимому, Таниного экрана. Он увидел, как стрелочка мыши на мини-окошке ползёт к ярлычку фотофайла.

Знакомая ему собеседница в свадебном платье, обворожительно юная и невинная, смеющаяся в окружении подруг. Яркое небо, зелёные солнечные поля, снимок этот явно был сделан пред заключением брака.

Следующий кадр — видимо, Таня перелистнула фото? — та же девушка наедине с собой, лежащая в том же платье на кровати в окутанном сумерками помещении, рука её лежит между бёдер, а взгляд мечтательно устремлён вдаль.

— Нравится… Саш? — такая прерывистая, словно бы не уверенная до конца реплика. — Интересно… о чём ты думаешь прямо в этот момент, глядя на снимок?

Он сглотнул слюну, собираясь с ответом.

— Нет, не надо мне говорить, — упредило его анимированное изображение карандашика. — Признайся себе.

Александра бросило в сладкую дрожь, рука его снова задвигалась под столом, как пару минут назад. Он покраснел, сознавая, что выдаёт себя звуком дыхания, одновременно почувствовав, что не в силах, не может физически держать толпящиеся сейчас внутри образы за сомкнутыми губами.

— Это… в-выглядит…

О да, он открыл воистину рот, он заговорил вслух, ибо заняты сейчас были обе его руки?

— К-как будто ты… расфантазировалась на пикантные темы после утомительного свадебного дня. Рука твоя… словно бы ласкает тебя через платье…

Тяжело дыша, раскрасневшись, он осёкся.

Напомнив себе, что говорит с благовоспитанной девушкой, пережившей в юности травму на сексуальной почве и искренне любящей своего мужа. Пусть и странно ведущей себя сегодня?

— П-прости, Тань.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— За что?

Таня сделала круглые глаза, хоть зрителей и не было. И задорно хихикнула вслух.

— Ты же ведь… — добавила она текстом, — и сам фантазируешь сейчас на пикантные темы, рассматривая мои фото, верно? Мы же с тобой… сейчас просто фантазируем на пикантные темы, да?

Даже не затаивая дыхание, она слышала из наушников тихий, ритмичный и словно бы чуть прихлюпывающий чёткий звук. На мыши явно лежала лишь правая рука Александра.

— Д-да, — после паузы, несколько деревянным голосом, выдавил вслух он.

— А скажи, Саш, — дыхание её участилось, став глуше по мере набора строчек, — тебе бы хотелось, в плане фантазий, чтобы эта вот тихая новобрачная на этом вот снимке взаправду была… такой? Лаская себя рукой через платье прямо в день свадьбы… а то и задрав его бесстыже повыше, обнажив до коленок милые ножки или показав целиком?

Шумный выдох в микрофон.

— Хотелось бы, Саш?.. — не давая ему опомниться, не давая собраться с мыслями, снова спросила она.

Новая пауза.

И — ожидаемое признание:

— Х-хотелось…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Смена кадра.

Танин взор, чуточку мутный, но в то же время провоцирующе-дразнящий. Рука — поднявшая край белейшего подвенечного платья выше коленей, намного выше коленей и даже бёдер, обнажая безупречные стройные ноги почти что до трусиков.

— Нравится, Саш?..

Смена снимка.

Рука, лежащая на правом нагом бедре, едва ли не откровенно его поглаживая — сантиметрах в пяти от уже слабо просвечивающих сквозь платье трусиков. Взгляд, дерзко устремлённый прямо в объектив фотокамеры.

— Тебе нравится видеть Таню такой?

— Да, — выдох этот вырвался из него почти против воли, выдох, похожий больше на стон. — О-о-ох… ш-шлю-ю-юшка…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Таня куснула губу, не зная, фыркать или смеяться.

Все мужчины одинаковы.

Этот вот сейчас тоже увидел в ней лицемерку, развратницу и изменщицу, хотя не догадываясь о проводимых ею в последнее время виртуальных играх. И почему всё? — только лишь потому, что показанные ею снимки хранят следы Таниных попыток бороться в прошлом со статусом «синего чулка».

Кстати сказать, в тех кадрах, которые она только что показала — и которые ещё собиралась ему показать? — не было ничего опасно-компрометирующего, муж её о них знал и у них была сравнительно невинная история происхождения. То было достояние недолгих свадебных дней, когда надежда на чудо будто бы оживила на время Танину сексуальность, жених же старался изо всех сил раздуть тускло тлеющий огонёк фривольными фотосессиями. Что уж там говорить, они даже были вывешены у неё в Контакте?

Но Санька-то не догадывался об этом.

Что он мог подумать о ней, видя плеяду подобных кадров, ряд снимков, на существование коих прежде ни разу она не давала ему и намёка? Что ему открываются тайные грани жизни порядочной домохозяйки, грани шокирующие и бесстыжие, причем самое сладкое и наиболее жгучее будет ещё впереди?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Ты этого хотел, — пробежала по экрану новая россыпь убористых строчек. — Чтобы Таня оказалась такой. Тебе всегда хотелось увидеть истинный Танин облик, увидеть Таню настоящей, увидеть Таню распутницей, шалавой и шлюшкой?

После последнего набранного Таней слова рука Александра словно сошла с ума, речи эти столь контрастировали со всеми былыми его о ней представлениями, что он не мог выдержать, он застонал глухо, вытянув под столом ноги.

— Хотел?..

Вроде бы она потянула носиком воздух.

— Хотел.

Он бросил это коротко вслух, на выдохе. Привыкнув уже отвечать на текстовые реплики голосом?

— Скажи это, Саш.

Новая смена кадра.

В этот раз слайд безо всякой эротики — мирного вида девушка в леопардовой расцветки маечке стоит сфотографированная по пояс и смотрит в объектив камеры. Правда, грудь её так упруго облегается маечкой, что это само по себе почти выбивает из колеи Александра в его нынешнем состоянии.

— Я бы хотел… — он захватил ртом воздуха, теряясь с формулировками. Как там она это выразила несколькими чатовыми строчками выше? — Ув-видеть Таню р-распутницей. Ш-шалавой… п-пожалуйста!..

Он уже и сам не знал толком, не представлял, о чём именно её умоляет?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Вот как?

Как ни странно, внутри неё перекатывались смешинки, причем непритворные, она сама не догадывалась, что происходящее способно её рассмешить. Хотя, впрочем, разве помыслы и поведение её собеседника не было предсказуемым?

— Что же, по-твоему, должна сейчас совершить Таня-шлюшка, что должна совершить Таня-шалава, стоящая сейчас прямо пред тобою на фото? Скажи, Саш.

— С-снять маечку.

Как дрожит доносящийся с другого конца линии голос. Как хлюпают на заднем плане приглушенно чьи-то брюки.

— И… или… встать на колени. П-приоткрыть рот…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Смена кадра.

Тот же слайд, но обрезанный снизу и увеличенный в несколько раз в размере. Видно лишь лицо девушки и обтянутая маечкой грудь, строгий взор так же устремлён в глаза зрителю.

— Ты этого хочешь? — спросила вслух Таня. Спохватившись, сменила звуковую речь текстом. — Хочешь, чтобы Таня открыла тебе истинную свою натуру? Даже зная, как опасно… и пламенно… это может быть?

— Да. — Кажется, Александр уже только что не заплакал. — П… п-пожалуйста, Тань!..

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Смена кадра.

Пальцы, сфотографированные на фоне просвечивающих сквозь фату белых подвенечных трусиков, поглаживающие эти трусики сквозь фату. Больше снимок ничего не отображает, но, пожалуй, при правильном поднесении и это может свести с ума?

— Тебе нравится видеть Таню настоящей.

Шепоток её завораживал, вводил почти что в безумие, размывая грань сна и реальности. Мигом позже речь снова сменилась текстом, но эффект уже был оказан.

— Тебя безумно это заводит, голая правда во всей своей наготе, правда без комплексов и без прикрас?..

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Смена кадра.

Таня — по пояс сверху в прозрачнейшем подвенечном платье, хотя скорее уже в одной лишь фате, сквозь которую просвечивает белый кружевной лифчик.

Правая её длань — то ли смущённо поглаживает одну из чашечек лифчика, то ли её теребит.

— Тебе нравится представлять это. Так же, как тебе… нравилась мысль о Николаевне Ксении, видящей тебя настоящего, слышащей твои грёзы о её раздвинутых ножках, приоткрытом ротике и спуске на её личико?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Смена кадра.

Грудь в тугом лифчике крупным планом. Рука, словно бы порывающаяся сжать сосок сквозь невесомую жемчужную ткань.

— Нравилась?..

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Александр снова застонал.

На самом деле он уж сам не совсем понимал, как держался все эти минуты, что за сила удерживает его от того, чтобы извергнуться беспощадно в брюки?

— Д-да…

Изображение в видеоокошке снова сменилось. В этот раз Таня, по-прежнему облачённая в пару жемчужных кружев и укутанная сверху фатой, во весь рост красовалась перед фотографом.

Глядя на него с лёгкой робостью.

— Саш, чтобы увидеть кого-либо настоящим — надо иногда настоящим себя показать. Ты понимаешь?

Звук причмокивания губами, от которого Александра сладко передёрнуло. Пальцы его снова яростно впились во вставшую колом брючную ткань.

— Если… ты хочешь… чтобы Таня открыла себя как шлюшку… открыла как блядь, — ещё одно сладкое, противоестественно немыслимое в Таниных устах скабрёзное слово, — что, если для этого придется кое-чем дорого заплатить? Я ведь не заставляю.

Изображение в видеоокошке поменялось опять.

Таня, в том же жемчужном белье и подвенечной фате, стоящая перед фотографом на коленках и со странной требовательностью во взоре смотрящая на него снизу вверх.

— Да, Сань.

Звук облизывания.

— Именно так.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Я стою на коленках перед тобой, Саш. Я хочу попробовать тебя на вкус. Попробовать тебя целиком, ощутить сладкий вкус твоей нежной плоти и солёненький привкус пота.

Пауза.

— Тебе этого хочется. Хочется ощутить острый язык добропорядочной домохозяйки на кончике своего члена. Ощутить движения её рта, узнать, на что способна она втайне от мужа и от всех остальных, познать её скрытую суть?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Новая пауза.

Звук влажного шелестенья в наушниках, звук немилосерднее всех предыдущих, звук, выглядящий так, как если бы Таня провела своим язычком прямо по диктофону.

— И всё, что для этого нужно… — ещё одна микропауза. Горячее дыхание в микрофон. — …показать свою скрытую суть Ксении Николаевне, обнажить себя перед ней?..

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Причмокивание.

Ещё одно, целая серия их, всё учащающаяся.

— Н-н-н-нее-ееет…

Что это, возглас или полный непередаваемого страдания стон?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Саш?..

Смесь невероятного озорства, показной невинности и в то же время лукавства в одном коротком вопросе.

Рука Александра дёрнулась.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

В правом нижнем углу экрана замигал конвертик уведомления о пришедшем письме.

— Таня!.. — раздалось снова в наушниках, звуча скорее похожим на безотчётный призыв, чем на осмысленного вида мольбу. — Т-таня… Таня, Таня, Таня, Таня, Таня, Таня, Таня…

Она, в свою очередь, приоткрыла на несколько мгновений рот, ощущая, что сердце колотится как сумасшедшее. Облизнувшись с неуверенным видом, свернула осторожно скайповое окно и прервала аудиосвязь, после чего открыла почтовый ящик и изучила пришедшее.

Всё верно, два адреса в поле «Кому».

Первый — по показаниям Google — принадлежит даме, указавшей себя на страничке ВКонтакте как руководительницу калининградского отделения крупной почтовой конторы.

Письмо пусто, но в него вложен аудиофайл.

Она кликнула по ярлычку, после чего по щекам Тани начал медленно разливаться всё более и более густой румянец.

— Мне нравится… фантазировать о своей офисной руководительнице Ксении Николаевне, нравится… представлять её… п-полностью голой. Мне… хотелось бы изнасиловать её прямо на столе, раздвинув ей ноги.

Что она сделала?

Подставила только что своего верного собеседника, своего практически друга, который, впрочем, в мечтах своих видел её шалавой и шлюшкой всё это время. Вынудила его рассказать своей же начальнице о своих про неё порнографических грёзах.

Почему же на губах её ныне играет странно-безумная улыбка, достойная отпетой стервы? Почему она не может прервать прослушивание этого файла, почему ладошка её, прежде лишь поглаживавшая смущённо колено, пробралась около минуты назад под край платья?

— Мне нравится представлять её… Ксению Николаевну бесстыдным образом самоудовлетворяющейся в собственном кабинете. Представлять её… вталкивающей маркеры меж своих ножек. Я бы сфотографировал… кх… тайно заснял бы её за этим. Сказав: «Ксения Николаевна, вы прекрасная порномодель, ваши партнеры по бизнесу наверняка оценят ваше портфолио?»

Таня сдавленно застонала, прижав взмокшую от пота ладонь к средоточию жара под тканью не менее взмокших трусиков.

Что она делает?

То, что было табу для неё на протяжении двенадцати лет, хоть запрет и стал понемногу ослабевать на протяжении причудливого последнего года.

Мысленно представляя при этом дальнейшую судьбу Саньки, судьбу неплохого в общем-то парня, имевшего несчастье клеиться упорно к скромной замужней девушке в игровом чате.

Что она натворила?

Стон Тани повторился, пальчики её проскользнули меж влажных багровых складок, она закусила губу в попытках сдержаться, потом безысходно её отпустила, захватив в грудь ещё больше воздуха, застонав громче, почти закричав в ослепительно-белых объятьях растворяющего её первого за многие годы оргазма.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Скайповое окно.

Александр смотрел на него чужими глазами, смотрел словно сквозь пелену осоловевшим взором, сам не в силах поверить в только что им совершённое.

Лишиться работы, а то и всей репутации, подставиться перед близкими, снова встать на биржу труда и дать почву родным для всевозможных укоров. Ради чего?

Его пробрало дрожью.

Шквал воспоминаний о том обжигающе-непереносимом безумии, том электрическом шторме, что сжигал его секунду назад, вынуждая корчиться в кресле и выкрикивать Танино имя.

«Просто виртуальный минет от девушки, за которой ты в принципе никогда не мог представить подобное, — попытался было он холодно отрезвить сам себя. — Лишь виртуальный минет, несколько сладко-грязных слов и чуть более смелых, чем обычно, фото».

Помогло не особенно.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Саш, ты не верил, что я могу быть опасной, — набрала она еле слушающимися её ещё чуть мокрыми пальцами. — Надеюсь, теперь ты поверил.

Зачем она набирает это?

Вообще-то ей хотелось бы извиниться, хотелось выразить как-то терзающее её сожаление — хотя чем это может помочь? Но почему-то она продолжает отыгрывать стерву.

Впрочем, неясно, игра ли это.

— Прости, я не хотела заходить так далеко, — добавила всё же Таня. — Хотя что тебе до этого теперь. Я просто… чересчур увлеклась.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Да уж.

Он так и не придумал, что ещё можно набрать ей в ответ. Ненависти к ней он не чувствовал, как ни странно, несмотря на сгущающийся всё сильнее страх перед будущим, но не знал, как выразить в словах терзающие его ощущения.

«Раз я на это повёлся, раз я вообще купился на эту разводку, то, наверное, сам в глубине души примерно такой же извратник и не мне тебя как-то судить»? Да, наверное.

— Раз я на это повёлся… сам такой же, вероятно, — сократил он немного мысль. — Не мне тебя осуждать.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

В глазах Тани почему-то стало мутно на миг. Какой всё же он забавный и глупый.

— Тебе… понравилось, Саш?

Нелепый, почти кощунственный вопрос после того, что она с ним сделала.

Пауза.

— Да. Ощущения были просто сумасшедшими.



— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Так приятно ощущать себя в коготках девушки? — Таня вслух рассмеялась, аудиосвязь была снова ей включена. — Ощущать свою волю вытесненной её?

— Д-дико. Нет, я не мазохист, всякие Госпожи в чёрном латексе и шипастых сапогах возбуждали меня только в детстве, но то, что делала ты… — голос Александра стих. Он кашлянул. — Это было какой-то оранжево-обжигающей вьюгой.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Кстати, я теперь знаю, что ты обитаешь в Калининграде. Пробила по Гуглу ящик твоей руководительницы.

— Вот как?

В голосе звучала слабая насторожённость. Таня невольно фыркнула, ну что за дурашка. Чего, спрашивается, ему бояться теперь?

— Да. Я обитаю неподалёку, в Славске. Если, — она облизнулась, — вернее, когда тебя уволят, ты можешь попытаться пристроиться ко мне на работу, у нас в фирме есть несколько свободных вакансий, а я похлопочу за тебя.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Ого.

Александр сглотнул слюну. Предложение, конечно, безумное, пришлось бы съезжать с квартиры, менять образ жизни и много чего вообще. Но в то же время в нём было что-то невыразимо пьянящее, что-то, что хотелось как минимум обсудить.

— Работать с тобой в одном офисе. Со… стервой-садисткой, которой нравится заставлять людей делать странные вещи. — Он сдавленно кашлянул, чувствуя, как гул крови в висках становится всё громче и громче. — Со стервой-садисткой, у которой… есть на меня компромат, которая… будет способна… вынудить меня совершить что угодно.

Таня вновь рассмеялась. Уже, пожалуй, с нотками откровенного удовлетворения в голосе?

— Всегда, — подтвердила она.