Анонимный французский роман XIX века «Эвелина. Похождения и интриги юной Мисс Вселенная», Париж, 1840
Перевод на русский язык Алик Костин, 2017

ГЛАВА VII. Утончённая любовь и инцест

(Прибытие в Англию — Отъезд в Йоркшир — Причина нашего возвращения в Лондон — Новые пути — Примлико — Мои роды)

Мы прибыли в Лондон в сопровождении моей горничной и камердинера моего мужа по имени Джеффрис на четвертый день после нашего отъезда.

И сразу же уехали в Йоркшир, где у мужа было имение. Проезжая Итон, я имела счастье поцеловать своего дорогого Фредерика. Первый месяц моего пребывания был полностью занят приемом многочисленных гостей. Я была настолько занята, и Сэр Эдвард так часто ублажал свою маленькую девочку, что я совершенно не страдала своим обычным бешенством матки. Но здоровью моего мужа было не по силам постоянно удовлетворять женщину, которая с лёгкостью могла выдерживать трёх крепких мужиков. Вернулись мои головокружения, а с ними и головная боль. Мой муж быстро понял причину моих страданий, и изнурил себя до того, что свалился с тяжёлым недомоганием: я поняла так, что он принимал афродизиаки для возбуждения плоти и удовлетворения меня.

В утешение я вскоре обнаружила, что беременна, сообщила эту замечательную новость своему мужу, чем привела его в сумасшедший восторг.

— Ах! Моя дорогая, наконец я могу отпустить вас!

— Как это, мой любимый?

— Вернуть вас обратно в Лондон.

— И вы думаете, что воздух в Лондоне мне будет полезен?

— Нет, не думаю, моя дорогая, но доктора, безусловно. Готовьтесь завтра отправиться в Лондон.

Мы выехали на следующий день, и через три дня прибыли в свой дом на Южной Энби-стрит.

Моему мужу стало намного лучше, на следующий день после приезда он попросил меня прогуляться с ним. Мы отправились в девятый квартал, где сдавались в аренду апартаменты. Муж хотел выбрать что-нибудь, чтобы снять. Я спросила зачем, и он ответил:

— Под лазарет для моей любимой. Доктора, которых я хочу для вас нанять, не смогут приезжать для лечения к нам домой.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что моей Эвелине нужно то, что не позволяет дать ни здоровье её мужа, ни медицина, что ей нужно то, что может дать только крепкий и здоровый мужчина.

— Как?! Вы позволите, чтобы ваша Эвелина изменяла вам?

— Я не считаю за измену, когда это без любви. И я знаю, что как бы вы ни любили меня, но эти похотливые объятия необходимы в вашей жизни, и ваше сердце здесь не при чём. Если бы вы страдали простудой, я дам бы вам то, что нужно, чтобы вылечиться. Вы страдаете от пыла своего темперамента, я дам вам чувственные удовольствия, как дал бы лекарство от простуды.

— О! Вы удивительный мужчина! Как я люблю вас и восхищаюсь вами!

Следующие два дня муж выходил один, на третий он попросил меня пойти с ним. Я страдала жестокой мигренью и хотела отказаться, но он убедил, что свежий воздух мне полезен, и мы пошли.

— Куда мы идем?

— В ваш лазарет, я хочу показать вам апартаменты.

При входе муж спросил хостелс, пришёл ли его человек, и, получив утвердительный ответ, мы вошли в гостиную.

— Какой человек, о чём вы говорите, друг мой?

— Врач, моя дорогая.

— Великий Боже, вы действительно хотите, чтобы какой-то незнакомец имел вашу жену?

— Это самое большое мое желание потому, что я знаю, что это ваше спасение. Давайте, в этом нет ничего зазорного. Проходите в другую комнату.

Он провел меня в небольшую роскошно обставленную комнату, усадил на диван и вышел. Дверь снова открылась и появился красивый молодой человек, большой, крепкий, чистый и аккуратно одетый. Это был деревенский парень, он немного заколебался, не зная, можно ли подойти. Я сидела, опустив глаза. Потом подвинулась, приглашая сесть рядом. Я бросила на него быстрый взгляд — он взглянул страстно и начал любовную игру. Его пылкость раззадорила меня, когда он обнял за талию, я вытянула губы, он прижал свои и я опрокинулась на диван.

— Какие у вас белые ляжки! — Воскликнул мой любовник в восторге от вида моих прелестей.

— Вводите его осторожно, — сказал я, — потому, что он у вас очень большой. О! Теперь толкайте! Быстрее, ещё быстрее, ах!… Я умираю!..

Молодой крестьянин довёл меня до оргазма трижды и был в процессе удовлетворения четвертого, когда легкий стук в дверь отвлёк моё внимание.

— Кто там?

— Это я, моя дорогая, вы скоро кончите?

— Прямо сейчас, моя любовь.

— Хорошо, хорошо, не торопитесь, я могу дать вам ещё четверть часа.

— Спасибо, мой любимый.

Когда я освободилась, мой несравненный муж поинтересовался головной болью, которая полностью исчезла.

— Ну, вот, — сказал он, — видите, я нашёл хорошего доктора!

Я продолжала встречаться со своим юным другом весь месяц, за это время мой муж полностью восстановился. Мои желания разрослись неистово, и, не чувствуя себя в состоянии сопротивляться, поскольку они обрели надо мной неукротимую власть, я начала искать себе удовлетворение на стороне. Тем не менее, я решила не заводить адьюльтеров в доме, здесь следует быть более осторожной и осмотрительной, чем во Франции, из-за английского пуританского характера. Я сняла себе маленький домик в Примлико, который простенько обставила, и наняла женщину, которая ничего про меня не могла знать, пообещав ей щедро платить за поиск для меня красивых мужчин для удовольствий.

Я сказала ей искать среди рабочих и обещала по гинее за каждый раз.

Два дня спустя я пошла проверить, как она исполнила мои приказания. Она заверила, что уже нашла двух красивых молодых людей.

— Они здесь?

— Да, мадам, желаете принять?

— Да, и не впускайте в дом никого другого, приготовьте обед и не входите, пока я вас не позову.

Открылась дверь, и вошли двое молодых ребят лет двадцати, прилично одетых, как мастеровые. Я подала каждому руку, и велела сесть рядом.

— Прежде, чем отдаться вам, я должна предупредить, что я замужем и более того — я беременна. Грязный контакт погубит не только меня, но и убьёт моего ребенка. Если вы будете хорошо меня удовлетворять, так, чтобы я не подцепила от вас никакой болезни, я буду давать вам три гиней в неделю, не считая подарков.

Оба молодых людей уверили меня, что они были совершенно здоровы, но я всё же, чтобы обезопаситься, взяла у каждого член в руки и тщательно осмотрела. Признав их здоровыми, я поцеловала сначала один, потом другой. Они были замечательные, большие, красные, и удивительно твердые. Мои любовники стали ласкать мне места удовольствия. Я попросила того, что справа, начать первым, он тотчас забрался мне между ног и ввел свой член мне во влагалище. Я при этом я не отпускала его напарника и дрочила ему половой орган, растворяясь в неге под энергичными ударами бёдер его товарища. Затем я отдалась в объятия второго, который заставил меня наслаждаться не менее первого. Я дала ещё по два раза каждому, а затем мы сели слегка перекусить устрицами и пирожными, которыми я делилась с ними, выпивая из того же стакана и откусывая от того же куска.

Я поблагодарила женщину за правильный выбор и вернулась к себе в восторге от своего утра.

Однажды, делая покупки, я заметил в магазине очень красивого молодого человека. Я написал карандашом на клочке бумаги: «Будьте завтра в полдень в доме 9 по Шарлотт-стрит, Примлико», и подсунула ему на вид.

Молодой человек кивнул и на следующий день пришёл. Я провела с ним восхитительные часы.

Этот опыт подсказал мне всегда иметь при себе несколько маленьких записок, чтобы иметь возможность сразу подсовывать в руки мужчинам, которые меня физически соблазняли. Таким способом, я нашла себе большое количество наслаждений. Не проходило дня, чтобы меня не имел один или двое.

В это время мои родители вернулись из Франции, привезя с собой Джона и совершенно исцелённого Роберта. Первый раз, когда мы оказались одни — мой отец и я, мы бросились друг другу в объятия, и разлука заставила нас испытать их сладость.

Через несколько дней, будучи приглашённой отцом на обед, я встретила в парадном Роберта и шепнула ему:

— В семь часов, в клозете.

В указанное время все играли в карты, я сбежала к Роберту, который уже ждал меня и заключил в свои объятия. Я поместила одну ногу на стульчак, и, в таком положении милый мальчик, не мешкая, кончил в меня три раза, а потом встал на колени, сунул голову мне между ног и стал страстно лизать мою промежность. Я наслаждалась восхитительно, безумно потому, что из всех мужчин, которых я знала, Роберт доставлял мне больше всех удовольствия.

Я назначила ему новую встречу на девять часов, пошла в гостиную, села у камина и впала в глубокую задумчивость, почему природа обделила интеллигентных мужчин темпераментом, равным моему, и наделила им низшее сословие.

На следующий день я была в будуаре, готовя бельё будущему младенцу, когда дверь внезапно распахнулась, и ко мне бросился мой любимый Фредерик.

— Как животик округлился! Гляжу, вы так же любезны, как в Париже.

— А вы, мой дорогой Фредерик, почти совсем взрослый мужчина.

— Где Сэр Эдвард?

— Он вышел.

— И когда вернется?

— А зачем это вам, маленький озорник?

— Чтобы знать, сколько времени мы можем уделить тем радостям, от которых меня надолго отлучили.

— Разве вы не знаете, что я теперь замужем?

— Тем хуже, мои права старше, чем Сэра Эдварда, плюс они гораздо священнее, поскольку освящены любовью. Эвелина! Не теряем драгоценное время.

— А если мой муж об этом узнает?

— Кто-то ему расскажет?

Я позволила ему легко себя убедить и повалить на диван. Я потянула его за собой, он доставил мне нежное изысканное наслаждение, и я отключилась.

— Вы оставались мне верны, Фредерик?

— А вы, моя дорогая Эвелина? Вы хотели бы, чтобы пока вы наслаждаетесь в супружеских объятиях, я вёл жизнь Иосифа.

— А можно узнать имя этой счастливицы?

— Да, если вы позволите мне повторить.

— Нет, вы сначала скажите.

— Ну, это дочь Виндзоров, у которых я останавливался на ночь, и мы сбежали.

— Вы её соблазнили, мой дорогой ученик.

— Как не соблазнить такую любовницу?

— Маленький монстр, а она хорошенькая?

— Почти так же хороша, как вы. Теперь расплачивайтесь.

— Нет, нет, идите к вашей мисс Виндзор.

— Эвелина, сестра, мы будем выяснять, кто из нас сильнее?

— Как?! Вы посмеете взять меня силой?

— Конечно, моя дорогая мучительница. Но я уверен, что не принесу зла малышу, поскольку мамаша любезно капитулирует.

— Клянусь, нет.

— А я уверен, что да.

— Ну, тогда сделайте это быстро потому, что Сэр Эдвард может вернуться в любой момент.

И еще раз я отдалась своему брат, который довёл меня до потери сознания от изысканной любви. Хотя и инцест.

Когда мы немного успокоились, Фредерик спросил меня, люблю ли я на самом деле своего мужа. Получив ответ, что люблю, он удивленно взглянул:

— Предположим, он узнает, что мы только что сделали.

— Не вероятно, но я уверена, что он меня простит.

— Ну, тогда, все отлично, это идеальный муж.

Я добавила, что не только почитаю, но и бесконечно ценю и всячески восхищаюсь Сэром Эдвардом, который не выказывает ни ревности, ни властности, ни грубости.

В этот момент Сэр Эдвард вернулся, я представила ему дорогого брата, которому муж оказал теплый прием, разместил в доме, выделил лошадей в его распоряжение на столько, на сколько тот захочет остаться с нами. Фредерик очаровал своей любезностью мужа, они оба сразу понравились друг другу.

В течение месяца, что Фредерик оставался со мной, он был настолько прилежным в своём поклонении Венере, что у меня не было ни времени, ни желания идти в Пимликло. По истечении этого времени, я родила красивого мальчика.

ГЛАВА VIII. Похотливые желания беременной женщины

(Джеффрис — Лодочник — Юнец? — Моя вторая беременность — Страшная трагедия — Моя печаль)

Я хотела кормить ребёнка сама, считая, что это долг каждой женщины, — не надо перекладывать эту заботу на кого-то другого. Я находила в этом радость и натуральное счастье.

Как-то после родов я сидела одна вечером в гостиной. Сэр Эдвард ушёл, я читала, когда вошел Джеффрис, камердинер моего мужа, чтобы подложить угля в камин.

Я часто мечтала попользоваться этим большим и крепким парнем для своих удовольствий, но боялась потерять хорошего слугу, поставив его наравне со своим хозяином. Долгое изучение его характера убедило меня, что Джеффрис был не тот человек, который бы воспользовался предоставившимися привилегиями в корыстных целях, и я решила вовлечь его в свои игры.

Когда он уже собирается выйти, я подозвала его и попросила посмотреть, что за булавка мне там колет в спину. Это была ложь, одежда на мне была свободной.

— Вы видите что-нибудь, Джеффрис?



— Нет, мадам.

— Но тем не менее, мне колет.

— Хотите, чтобы я немного растёр?

— Да, под платьем, Джеффрис, немного ниже, еще, еще (он почти достал до ягодиц), ещё, вот там, трите, трите (он был между ними).

Его рука постепенно опускалась, я чуть приподнялась, и он коснулся места любви. Он ввел свой палец, я откинулась назад, обвила его руками за шею, притянула к себе, и наши губы встретились.

— Что делают горничные? — Спросила я.

— Они заняты.

— Это хорошо. Сейчас спуститесь и возвращайтесь через десять минут.

Через десять минут он вернулся. Я бросился в его объятия. Его член был короткий и толстый. Необычное удовольствие, что он мне доставил, полностью отличалось от того, что я испытывала до сих пор. Скорее оно было вокруг, чем в центре. А когда он кончал, то спустил огромное количество, которое образовало целую лужу на ковре. Три раза ещё он возвращался вечером и три раза делал столь обильные выбросы. Я попросила его оставить свою дверь приоткрытой, чтобы иметь возможность прийти ночью, если получится.

В ту ночь, когда мой муж заснул после исполнения супружеского долга, я встала около полуночи, осторожно открыла дверь и направилась в комнату Джеффриса, который с нетерпением ждал меня. Попользовав два раза, я придержала его такой небольшой речью:

— Джеффрис, вы не должны считать, что сможете пользоваться в доме большей властью, чем прежде, только потому, что я допускаю вас к своей милости.

Ваш хозяин всегда будет вашим хозяином, и если вы отклонитесь от этой линии поведения, между нами будет вечная разлука. Если же наоборот, вы будете помнить своё положение, я с лихвой отблагодарю вас!

— Не волнуйтесь, мадам, я слишком благодарен за доверие, которую вы мне оказываете, чтобы рисковать вашим неудовольствием. Раньше я вас любил без надежды, и теперь, когда мои желания исполнились, я предпочел бы умереть, чем покинуть вас.

— Будьте уверены, Джеффрис, что я вас не брошу, если вы будете хорошо себя вести.

На следующее утро я вошла в зал, где убирался Джеффрис, и спросила:

— Ну, Джеффрис, как вы чувствуете себя сегодня утром?

— Никогда в жизни не было так хорошо, мадам.

— Хотите поцеловать меня?

— Я бы очень хотел что-то еще, но не рискну просить.

— Чепуха! Закройте дверь и не слишком долго.

Я едва закончила говорить, как чудовищный член уже был у меня между ног и я снова наслаждалась, как будто бы не было уже четырёх раз ночью.

. . .

Проходя однажды по Вестминстер Бридж, я увидела возле парапета молодого лодочника необыкновенной красоты. Я спросила, не хочет ли он отвезти меня до Уокс-Холл Бридж. В ответ он протянул мне руку, и я прыгнула в лодку. Незадолго до прибытия я смело его спросила:

— Хотите быть моим любовником?

— С огромным удовольствием я бы хотел, чтобы вы были моей любовницей.

— Хотите попробовать прямо сейчас?

— Нас могут увидеть.

— Нет никакой опасности, мы находимся на середине реки, и я под вуалью.

— Да, но меня определённо оштрафуют.

— Хорошо, я оплачу.

Я соскользнула на дно лодки, он отпустил весла и лег на меня, я нашла изысканное удовольствие в покачивании лодки во время этого. Мы услышали какие-то крики с берега, нас заметили, я велела тут же причалить, и после того, как дала ему свой адрес в Примлико, я спрыгнула на берег. Извозчик быстро вернул меня на место, где никто и не заметил моего отсутствия.

Несколько дней спустя я снова встретилась со своим лодочником, который рассказывал мне, что он был вынужден поделиться гинеей с тремя другими лодочниками, которые видели нас, чтобы они не разыскивали, что это была за женщина. Я хорошо отблагодарила этого мальчика и часто ещё встречалась с ним на квартире. Во время пребывания моего отца в Лондоне, я хорошо проводила время после ужина. Ко мне приходил брат, время от времени я встречалась с Робертом у своей матери. Что касается Проспера, я попользовалась им только два раза, после чего он вскоре уехал в Исландию.

Как-то вечером я была одна, раздался стук в дверь, и вскоре до моего уха донёсся голос Роберта, который спрашивал меня. Я приказала его впустить.

— Вы пришли от моей матери, Роберт?

— Нет, мэм, я просто хотел спросить, нет ли у вас каких поручений в Париж.

— В Париж?

Выясняя причины такого внезапного отъезда, я заставила бедного мальчика признаться, что он несчастен вдалеке от меня, что моя мать ему не нравится, и он предпочитает уехать во Францию. Я пообещала ему попытаться удержать его у себя и дать ему ответ на следующий день. В то же время, я потребовала доказательств его любви, и в течение трёх минут он заставил меня кончить два раза от несказанного наслаждения.

Вечером за ужином я рассказала про Роберта своему мужу.

Сэр Эдвард считал, что дома достаточно слуг, и мы не можем сейчас принять лишнего. Мы договорились, что Роберт будет ждать первой вакансии.

На следующее утро, когда Роберт пришёл, я ему всё объяснила и сообщила что не хотела бы, чтобы он покидал Лондон. Он должен снять жильё, дать мне его адрес, я буду давать ему пятнадцать фунтов в месяц и буду видеть каждый день от полудня до часу. Я рекомендовала ему быть осмотрительным и никогда не произносить мое имя.

— Теперь, Роберт, дайте мне несколько хороших поцелуев прежде, чем идти.

— И всё?

— Конечно всё, мой дорогой Роберт, всё, что ты можешь дать.

Я упала в его объятия, и мы восхитительно насладились до любовных судорог.

Однажды, когда я поднималась по лестнице, я увидела стекольщика, который чинил разбитую форточку. Это был молодой человек лет восемнадцати-двадцати, красивый, как солнышко. Я прошла мимо, как бы не заметив, но едва оказавшись в комнате, тут же разбила стекло и позвала:

— Софи, прикажите позвать стекольщика приехать, чтобы починить раму, которую я неуклюже разбила.

— Мадам, а он прямо сейчас в доме.

— Так это очень хорошо! Позовите его, когда он закончит, а сами сходите поищите мне последнюю книгу Лорда Байрона в книжном магазине.

Через некоторое время я услышала лёгкий стук в дверь.

— Войдите! Ах, это вы, молодой человек. Смотрите, вот рама.

Как мне сделать, чтобы поцеловать его розовые губы? Смело попрошу его просто удовлетворить меня. Но он так молод и кажется таким невинным. Я горела желанием напиться этой молодости. Какие красивые глаза, Какие красивые слегка вьющиеся волосы, какие ослепительные зубы! Каким сладким должен быть его поцелуй!

Я стала расспрашивать его о работе, о жизни и узнала, что он не женат, живёт с матерью, бедной вдовой офицера, погибшего в Испании. Когда я разузнала о всех их бедах, я предложила ему для матери банкноту в сорок фунтов.

Он хотел упасть на колени, чтобы отблагодарить меня, но я удержала его руками и прижала к груди. Прижавшись губами, я упёрла своё колено ему между ног и почувствовала жесткость. Тогда я прошептал ему с придыханием:

— Хочешь любить меня и стать моим другом?

— Я буду тебя боготворить и стану твоим рабом.

Я расстегнула пуговицы и свет упал на его член, твердый и большой, я поласкала его, поцеловала, вдыхая нежный запах, и мы с ним легли на моей кровати. Я притянула его к себе, и мы восхитительно наслаждались в объятиях. Я испытывала огромное удовольствие от обладания таким юным телом, полным жизни и невинности, меня дурманил его запах первой чистой любви.

. . .

Зимой я привыкла мыться утром и вечером талой водой от собранного снега. Этой привычке я приписываю упругость своей груди, которая никогда не теряется.

Я кормила ребёнка пятнадцать месяцев. Около трех месяцев я держалась, не имея никаких сношений с другими мужчинами, кроме мужа. Я мучилась, лишённая чувственных удовольствий. Муж, видя мое состояние, умолял меня отказаться от воздержания, но ничто не могло побороть мои принципы, я твёрдо решила не рожать своему мужу чужих детей. Наконец, я оказалась беременна, и когда сообщила эту радостную новость Сэру Эдварду, он был так счастлив, что дал мне карт-бланш для удовлетворения моих похотливых страстей.

— Все, что я прошу, моя любимая, — сказал он мне, — это быть осторожной в своем выборе, мир настолько злой, что я не хочу, чтобы он смог очернить вашу репутацию.

— Не волнуйтесь, мой дорогой, я не опорочу ни вашего имени, ни вашей головы.

— Вашим чувствам, моя дорогая Eveline, нужно много мужчин, чтобы удовлетворить их. Они необузданные, я никогда не встречал такого. Но это не ваша вина, я буду слишком несчастным, видя ваши страдания, если стану мешать удовлетворению этих неукротимых чувств.

Я заверила его, что мне не нравится делать то, что ему не по сердцу, и это было правдой, я действительно испытывала искреннюю любовь к Сэру Эдварду.

Все время своей беременности я продолжала получать многочисленные удовольствия. Никто не подозревал, что Леди Н., всюду принимаемая с должным уважением и вниманием, была жертвой своих безрассудных страстей. Ни один человек из моего окружения никогда не получал никаких привилегий, и меня принимали в качестве образцовой женщины и матери. Эффект такой осторожности в современном обществе относится скорее к добродетели, и многие женщины имеют репутацию добродетельных, будучи всего лишь осторожными.

. . .

Вскоре после этого я разродилась маленькой девочкой, которую кормила сама, как и сына. Я была самой счастливой из женщин, жена почтенного господина, образованная, уважаемая, мать двоих очаровательных детей, прекрасная хозяйка слуг, которые любили меня и уважали, любимая гостья в любой компании, обладательница царского богатства, хозяйка всех своих поступков, моё благополучие пугало простых смертных, но колесо фортуны меняет всё.

Одним из декабрьских вечеров я ждала своего мужа, который пошел прогуляться, и который должен был вернуться домой пешком, если не будет дождя. Вдруг у двери остановился экипаж, и яростный звон колокольчика возвестил о постороннем госте.

Слуга поспешил открыть.

Человек в ливрее спросил, здесь ли дом Сэра Эдварда H. На утвердительный ответ слуги, он попросил его спуститься и помочь поднять своего хозяина, которому было очень плохо.

Я услышала, как Джеффрис вскрикнул, и увидела, как муж, шатаясь, движется при поддержке двух слуг, бледный. Я вскрикнула и упала в обморок. Когда пришла в себя, я была в своей постели в окружении матери и плачущих домашних. Тут же был и доктор.

— Где мой муж? — Закричала я.

— Успокойтесь, мадам, Сэр Эдвард не умер.

— Тогда, я хочу его видеть.

— Это невозможно, мадам, ваше присутствие может причинить ему боль.

— Нет, нет, наоборот, я хочу его видеть.

Я так умоляла и обещала успокоиться, что мне позволили попасть в комнату, где в присутствии двух хирургов лежал Сэр Эдвард.

По дороге домой на него напали бродяги, ранили его и украли цепочку и часы. Его обнаружили прохожие и, найдя в карманах карточку, доставили домой. Я в течение пяти дней и ночей не отходила от него в приступах то отчаяния, то безумной надежды. На пятый день он попросил взглянуть на своих детей, поручил их мне, посмотрел в последний раз глазами, полными любви, и умер у меня на руках.

В течение шести месяцев я была почти безумной, я часами сидела на одном месте у пустой постели и разговаривала со своим любимым. Меня осматривали самые замечательные врачи, которые посоветовали увезти меня в деревню. Меня отвезли в местечко, где я провела свои ранние годы, и постепенно я вернулась к жизни. Я снова занялась детьми. Вспоминая, как мой любимый муж вверял мне их жизни, я ругала себя, что упустила так много времени. Я решила посвятить им всю свою жизнь и никогда больше не вступать в брак.

Постепенно ко мне вернулось здоровье и розовый цвет лица. Я ознакомилась с завещанием, которое обеспечивало моё будущее и объявляло меня наследницей.

Время, которое сглаживает все трудности, ослабило моё горе, я больше не плакала, но воспоминания о моём муже никогда не сотрутся в моей памяти.

Чтобы отвлечь меня, родители предложили отправиться в путешествие. Я была готова, мои желания, которые временно были убаюканы, возвращались с большей, чем когда-либо, силой. Мужское касание заставляло меня вздрагивать, я таяла от вида мужчины, который доставлял мне наслаждение. Однако, я была вынуждена воздерживаться так, как у меня больше не было мужа, чтобы спрятаться под его защиту. Я устроила свои дела в Англии и отправилась во Францию, взяв с собой Роберта, Джеффриса, кучера Томпсона, грума Томаса, Софи и прекрасных детей.

Я решила, что Париж меня вылечит. Здесь никому до тебя нет дела. В Париже ты не такая, как в Лондоне на пере у каждого репортера, ты не подвержена пуританским упрёкам женщин, которые никак не хотели терять свою силу. В Париже при условии, что вы богаты, вы получаете полную свободу. Парижане — народ более мягкий, и их столица — это действительно превосходный Рай для Женщины.

КОНЕЦ