В тиши ночной, в глубокой темноте,
Когда накрыла дрёма мир,
К душе твоей взываю.
Вхожу я в сны твои
И, словно парус в шторм,
Под песню ангелов тебя я обожаю!

Полюбовавшись красотой спящей Виктории, я оставил ей на столе записку со стихами. Она просто обожает стихи, особенно посвящённые именно ей, милой красотке Вике. А что такое красота? Как сказал известный автор Гай Юлий Орловский, красота - это просто концентрация целесообразности, данная нам в интуитивном ощущении. Или это сказал не менее, но уже скандально известный Фрейд? Нет, Фрейд сказал весьма интересное про секс. Мол, секс - сам по себе нектар, напиток богов, особенно если боги или ловкая судьба наполняют этим чудесным пьянящим напитком не гранённые стаканы, а хрустально звучащие бокалы.

Вот как у меня получилось с Викторией. Став женщиной, она просто переродилась и даже расцвела ещё больше. Я был сильно удивлён, впервые в своей жизни встретив девушку практически без комплексов. Она просто ошеломила меня в постели. И это было не циническое бесстыдство, а просто похоже девичье подростковое любопытство и той же пробы непосредственность. Я был в полном восторге от Вики. Часто она могла вести себя так, что даже нагая и босая, находясь в спальне моей виллы, которую она уже считала своей, порой она казалась одетой с ног до головы. А как она невинно улыбалась по утрам, обнажая ямочки на щеках и рассказывая мне, как её постоянно ругает мамочка - ведь она спит со мной ещё не венчанной! Но она ведь современная девушка и феминистка!

Вот так мы беседовали с Жорой на русском языке, явно ничего не понимающий таксист домчал двух молодых мужчин до вершины и оставил у входа в пещеру. Получив деньги, он полетел вниз, а мы, поправив конфедератки, пошли вперёд, подсвечивая себе нашими мощными фонарями. Впереди нас ждала красавица Варшава!

Варшава — один из красивейших городов Европы. И большую часть этой красоты и определённого шарма составляют паночки-панёнки Варшавы, изящные, но крепкие, модные и страстные. Увидев двух статных молодых офицеров, кстати красивых, да ещё в мундирах из очень дорогого сукна, две панёнки-подруги, в своих невероятно вызывающе обтягивающих кожаных костюмах, стоящие возле шикарного «Хорьха-853», тут же предложили нам загородную поездку.

Но мы, козырнув им, ответили, точнее ответил Жора, уже весьма бегло «шпрехавший» на языке Гёте, что мы с ним немецкие офицеры и почти шпионы. Посмеявшись вместе с милыми варшавянками, он продолжил. Но в ресторан мы с удовольстием сводим этих милых пани: «Препрашем, пани! Падам до файных нужек шановни пани! Цалуем файны рончики!» Жора также лихо выдал, что мы из охраны посольства Германии, а девушки весьма неплохо знали немецкий, так пойти в ресторан с сотрудниками посольства весьма престижно. Я всё понимал, да вот войти в их разговор... Но вот пойти потанцевать модные танцы — с большим удовольствием. Я ещё в юности привёз из Артека золотую медаль за победу в танцевальном конкурсе. Хотя, если честно, большая заслуга в этой победе была у моей партнёрши, очень ловкой юной красотки-полячки Барбары.

Ах, какие классные панёнки! Мы лихо ворвались в ресторан и произвели некоторый фурор на наших случайных подруг, подарив им по крохотному алмазу - на счастье и богатство. После пятой рюмки Жора выдал им такую вот необходимость нашего посещения самого красивого города Европы, вашей, милые пани, Варшавы — скоро день ангела нашего шефа и нам нужно побольше такой просто чудесной «Краковской». Ну а лучшие производители колбас — это конечно только поляки! Девушки чуть не аплодировали нашим похвалам всего польского и вскоре мы оказались в шикарной квартире Эльжбеты Понятовской. Она сейчас просто «Эля», а вот мою подругу звали — «Просто Натали». Кое-что мы взяли и с собой, Эля сходила на кухню и вскоре официант вынес большой поднос, накрытый полотенцем.

В коридоре я крепко зажал Натали и стал целовать её взасос. Она немного обалдела, но ответила мне. Одной рукой я заодно залез ей под курточку, нащупав упругую выпуклость неплохих размеров, так что наш неожиданный поцелуй вышел долгим и страстным. И довольно приятным — её губки оказались отзывчивыми, умелыми и очень сладкими.

А вечером, когда мы выползли из постелей и приняли душ, то добив вино и «подарки» в виде вкуснейших копченостей, я лучше рассмотрел Натали. Какая она красотка! Глаза... изумрудного, нереального цвета, миндалевидной формы, весьма изящно подведённые, с такими длинными ресницами. Правильных пропорций лицо, с так красиво очерченными губками и изящным носиком. Ровная и гладкая кожа, нежная даже на вид. Ровные белые зубки, блестящие при улыбке между губок. И когда она кончиком язычка облизывала эти пухлые губки, я просто сходил с ума от вожделения.

А Эля громко хохотала, видя всё это со стороны. Затем она ловко предложила нам выпить на брудершафт, так сказать, за знакомство. И наш поцелуй вновь был жарким и долгим. Затем Натали ещё долго целовалась и с Элей, как оказалось, она была бисексуалка, сказав нам — «А я люблю и мальчиков и девочек». Наши поцелуи с Натали продолжились и вскоре затуманенные глаза это красотки, подобно белому флагу над крепостными башнями, свидетельствовали о готовности гарнизона замка — сдаться без единного выстрела.



Ну а в спальне я помог ей снять этот чудесный кожаный костюм и тут уже её кружевные красивые белые трусики повисли на стуле — уже точно как флаг сдавшегося гарнизона. Но к утру уже готов был сдаться и, даже совсем капитулировать и я — Наталья заснула, а на мне вовсю «ездила» Эля, тихонько смеясь над лёгким храпом Жоры в соседней спальне. Хотя вначале ей, этой раскрепощённой красотке Эле, конечно очень пришлось потрудиться своим чудесным ротиком над моим невероятно уставшим «воином» вермахта.

Мы на шикарной машине Эльжбеты съездили в один чудесный магазинчик, набрав два немецкий ранца этих волшебной вкусности колбас, равных им нет во всей Европе. Полицейские только козыряли вслед её машине — вот почему Жора так рвался к этому авто! Ну а вечером мы вновь предались уничтожению вин из бара потрясающе красивой и взбалмошенной наследницы невероятно богатого пана Понятовского. Своей любимой дочке он выдаёт отличное содержание, лишь просит за своими поездками на этом чудесном авто не забывать хоть иногда посещать лекции в университете Варшавы.

Вот этой ночью Натали уступила мне из-за моих настойчивых ласк её великолепной попки, да просто идеальной на мой взгляд формы. И вскоре она прошептала: «Только тихонько», но так, что мурашки по телу — она даёт мне в попку! И вот я уже вхожу в её тугую дырочку, плотненько так, ощущения необычные и такие чудесные. И как горячо у неё внутри — просто вулкан! Я стал тихонько двигаться, наслаждаясь тугими стеночками этой упругой попочки, с нежной и шелковистой кожей. Как она пружинит подо мной, как мне хорошо и тут такой взрыв! — моя рвущуюся на свободу сперма с удовольствием влетела внутрь этой прелести, явной любительницы анальчика.

Натали тихо заохала, сладко застонала — ей нравится! А я упал на её тугую спину и просто очутился в нирване или в раю — так не хотелось вставать с её горячего тела. Давно мне не было так хорошо! Да, что ни говори, а именно варшавянки — это идеал сексуальности! Так что расставаясь, мы с Жорой «предали" наш любимый рейх, сообщив, что вскоре, уже 1 сентября этого года, начнётся германо-польская война. Участь Польши и Варшавы уже решена. Нужно быстро перевести Эльжбете все её деньги в Швейцарию и самой немедленно переехать — ужасы войны не за горами. Сильно побледнев, девушки поблагодарили нас — они поверили нашему испуганному шёпоту! Но нужно же отблагодарить девушек за чудесное гостеприимство! Прощальный вечер мы вновь решили провести в этом же дорогом ресторане — два небольших алмаза, сданные по предложению девушек одному знаменитому варшавскому ювелиру, принести нам весьма неплохую сумму злотых.

Подвыпившие девушки немного отошли от стресса и, похихикав, вдруг познакомили нас со своей прелестной и очень обольстительной подругой — Юстыця Смолецкая сразу стала строить глазки Жоржу, как мы его представили. А узнав, что он дипломат из немецкого посольства, весьма пьяная красотка стала бурно убеждать моего друга принять приглашение к ней в гости. Явно пленяя Жору своей красотой, грацией и легкостью манер, она одновременно стала шокировать его жаркими мыслями о мифической независимости Польши.

— Герр гауптман, ну как Вы не поймёте, что свобода — это неотъемлемая часть самосознания каждого поляка. Каждого поляка, герр гауптман...

— Но почему только поляка, — возражал слегка ошеломлённый её напором Жора. Свобода — она для всех. Даже мы, офицеры Германии, хотим свободы! Согласны?

Задавая этот вопрос, он аккуратно сместил руку с тонкой талии обольстительной националистки на... в общем, чуть-чуть пониже... Наши девушки захихикали и весьма одобряюще ему подмигнули - смелее, милый Жорж!

— Потому что поляки достойны ее больше всех! — обдавая офицера сладким ароматом французских духов и нежным запахом дорогого перегара "Мадам Клико", с жаром вещала патриотка, не обратив внимания на маневры его руки. — Разве Вы не согласны, милый гауптман?

«Гауптман» сдвинул руку еще ниже, ощутил приятную упругую округлость и согласился с доводами этой возмутительницы спокойствия. Ободренная этим, Юстыся продолжила убеждать этого сговорчивого "немца" в богоизбранности польского народа и срочной необходимости немедленного создания польского государства. Барон фон Гольдринг, как Жора лихо представился, вспомнив роман "И один в поле воин", ловко переместил прекрасную пропагандистку за портьеру, к окну. Ну и там он принялся подтверждать каждое слово прекрасной польской Боудикки страстными поцелуями. Затем он усадил её в кресло и, сильно возбуждённый, весьма нахально всунул в её чудесный ротик своего «друга», пояснив девушке, что таким образом они получат единство душ и лучше поймут друг друга. Затем, по весьма ехидному предложению наших спутниц, Жору сменил я. И, под бурное повествование о скором явлении независимости Польши стоящей «рачком» такой сладкой патриотки, я после долгих фрикций с удовольствием кончил в тугое горячее лоно этой прелестной пропагандистки.

Девушки пояснили потом нам свои непонятные вначале действия тем, что очень сильно хотели поиздеваться над представительницей польской молодёжной организации патриотов «Угольки», которые в основном занимались свободной любовью, а не действиями насчёт независимости. Теперь все будут знать, что она отдалась немецким офицерам. Ну какое невероятное женское коварство! Какие они коварные юмористки, просто обалдеть! Зато ночью за это «рандеву» наши девушки отблагодарили нас по-полной! Мы с Жорой были в полном восторге - девушки позволяли нам всё, что мы желали!

Недаром есть поговорка - "Скорее ты можешь встретить красивую француженку, чем некрасивую и неумелую в сексе полячку". Чисто мужская поговорка наших "челноков". Но, на мой, не слишком искушённый взгляд - совершенно верная.

Но что хитрый опер задумал ещё?