-Илзе-е, - начал, было, Артур, но тут на асфальт упали первые капли дождя.

-Эрика-а-а, ко мне-е! - Илзе звала дочь, сложив ладони рупором, но девочка уже и сама бежала к нам; ее пестрое платье трепетало, как праздничный флажок. Подбежав, Эрика уткнулась в колени матери, нарочито громко отдуваясь. Дождь закапал чаще.

-Ребята, тут рядом заброшенная стройка, там есть вагончик, - деловито проговорила Илзе, вставая со скамейки. Взяв дочь за руку, она устремилась к выходу из парка, быстро перебирая загорелыми ногами в стоптанных плетёных босоножках. Девочка едва поспевала за матерью, мы с Артуром замыкали процессию.

Перейдя улицу, отделявшую сквер от череды двух- и трехэтажных домов, мы, вслед за Илзе, нырнули в арку двора, тыл которого был перегорожен дощатым забором. Сдвинув одну из досок в сторону, Илзе пропустила перед собой дочь, затем сама шагнула в образовавшуюся треугольную щель. "Видать, не впервой ей приходится, после ссоры с мужем, коротать время на улице, - подумал я, - раз уж так хорошо успела изучить окрестности."

Мы действительно оказались на заброшенной стройке - беспорядочно сваленные в кучу бетонные трубы и панели успели порасти пыльной травой. Чуть в стороне от нашего лаза, к забору прижался вагончик - обитая ржавым кровельным железом бытовка. Её дверь, когда-то выкрашенная грязно-синей краской, а теперь облезшая от непогоды, была призывно распахнута..

Пригнувшись, чтобы не удариться головой о притолоку, мы гуськом забрались внутрь. Словно дождавшись этого момента, за нашими спинами хлынул проливной дождь. Тяжёлые капли дробно застучали по крыше. Вошедший в бытовку последним, я прикрыл за собой дверь, другой рукой нашарив на стене, справа от входа, выключатель. Под потолком загорелась мутно-жёлтым светом маленькая лампочка на узловатом шнуре. Сбившись в кучу, мы оглядели наше пристанище..

Которое, на удачу, оказалось не таким уж убогим и, видимо, пользующимся спросом у окрестных бродяг. По углам вагончика обнаружились два топчана, возле одного из них - стол со свечным огарком, импровизированной пепельницей, грязными стаканами и недопитой бутылкой дешевого вина. Под одним из топчанов я заметил сморщенный презерватив и, шаркнув ногой, зашвырнул его поглубже.

Постепенно мы освоились. Щёлкнув на прощание лопнувшей спиралью, лампочка вскоре перегорела, и мы зажгли свечу. Брезгливо понюхав горлышко бутылки, Артур, тем не менее, разлил вино по стаканам..

Мы сидели в полумраке, тесно прижавшись друг к другу и слушали, как по крыше нудно барабанит дождь. Набегавшись за день, Эрика спала на дальнем топчане, укрытая телогрейкой; когда Артур наконец решил, что подходящий момент настал и осторожно положил руку на голое девичье колено:
-Илзе-е, мы хотим секса-а..

И вот я стоял снаружи вагончика, радуясь тому, что над входом в него обнаружился полуметровый козырёк, защищавший от дождевых струй. Которые, однако, стали быстро редеть, да и в темнеющем закатном небе обнаружились просветы. Ночь обещала быть ясной. Я не помнил, сколько времени простоял под козырьком, бездумно глядя в густеющую темноту пустыря, когда в спину меня толкнула приоткрывшаяся дверь. Я обернулся. В жёлтом проёме возникла голова Артура.



-Моцарт, ты здесь? - молдаванин слепо моргал, ощущая моё присутствие скорее физически, чем визуально.

"Моцарт" было моим курсантским прозвищем, возникшим в результате многочисленных, но незамысловатых импровизаций на тему фамилии. Артур протиснулся наружу и закрыл дверь за собой.

-Давай, твоя очередь, - сказал он, совершая руками какие-то манипуляции в паховой зоне. Я опустил глаза и увидел, как Артур снимает презерватив, аккуратно скатывая его, на манер чулка, со своего полуопавшего орудия любви. Которое - отметил я с лёгкой завистью - даже в таком состоянии было весьма впечатляющим. Сняв кондом, Артур двумя пальцами отбросил его в темноту.

-Ну что, ты идёшь? Если нет контрацептивов, могу дать, у меня ещё остались..

Артур был природный молдаванин, но выросший не на хуторе, среди виноградных полей, а в столице республики, в семье кишинёвских интеллигентов. Поэтому, по-русски говорил нарочито литературно и очень гордился тем, что у него это получается. Вот и на сей раз, вместо банальных "гондонов" прозвучало эстетское "контрацептивы".

-Нет, спасибо. Ты знаешь, не люблю химзащиту.

-А СПИДа не боишься? - Артур не унимался.

-Звенья твоей жизни, - процитировал я из эпоса викингов, - выковал Великий Отец давным-давно. Ты можешь спрятаться, но дней, отпущенных тебе, от этого не прибавится. А страх никакой пользы не приносит, - завершил я, в свою очередь, гордясь тем, что без запинок озвучил свой любимый постулат.

-Ну, как хочешь, - не стал спорить Артур, заправляя рубаху в брюки.

-Пойду-ка я в часть, наверное, - добавил он, намечая взглядом дорожку от вагончика к дырке в заборе, - думаю, ты тут и без меня справишься..

В темноте его ироничная улыбка скорее угадывалась. Артур коснулся пальцами кармана моей рубашки, в котором лежали деньги.

-Использую по назначению, не сомневайся, - заверил я друга. -Жди меня с победой, или как там получится, - эти слова прозвучали уже в спину Артура, вслед его белой рубашки, неясным пятном проплывшей в сторону забора и исчезнувшей в проёме между досками. Пролезая наружу (или внутрь двора), молдаванин зацепился за что-то и чертыхнулся, освобождаясь. Я услышал его удаляющиеся шаги. А затем обернулся и открыл дверь в вагончик..

Илзе сидела в круге бледно-желтого света, на том же месте, где я её видел в последний раз. Стараясь не шуметь, я прикрыл дверь и прошёл мимо спящей Эрики, обнимавшей скомканную телогрейку. Подошёл к топчану и уселся рядом с девушкой, которая молча смотрела на меня.

Илзе была одета, но всё в её облике свидетельствовало о недавнем грехопадении. Разъехавшаяся молния юбки открывала треугольник розовых трусов с символическим бантиком под голым пупком.

Полурасстёгнутую блузку Илзе руками придерживала на груди, при этом лифчик девушки белел на подушке за её спиной; русые волосы были взлохмачены. Я провёл пальцами у Илзе над ухом, то ли пытаясь привести в порядок её причёску, то ли показывая девушке, что бояться меня не нужно. Илзе неуверенно улыбнулась. Я притянул её голову к своей и поцеловал сухие губы, меж которых, навстречу мне, робко высунулся кончик языка.

В это время дверь в бытовку распахнулась. Мы отпрянули друг от друга и синхронно повернули головы к выходу. На дальнем топчане, просыпаясь, завозилась девочка..