Тётя Люда вернулась от соседки минут через сорок. Она всё прекрасно понимала, но делала вид, что ничего не произошло. Поставила на стол третью бутылку вина. Когда оприходовали и её, подруги отправились курить на балкон. Я уже почти ничего не ел – итак живот был полный, как барабан. Мне теперь сильно захотелось трахаться с тётей Людой, но при маме к ней приставать было нельзя. Не в силах больше терпеть новую пытку, я воспользовался их отсутствием, тихо встал из-за стола, обулся в коридоре и осторожно выскользнул из квартиры.

На улице было темно и безлюдно. На площадке возле дома стояли дорогие, крутые иномарки, среди них лишь изредка попадались скромные отечественные «Жигули». Я прошёл за гаражи, где не так давно меня била ремнём мама. Здесь тоже не было ни кого. Но место было слишком открытое, мне оно не понравилось, и я углубился в заросли кустов и деревьев за последним рядом гаражных строений. Здесь царил полумрак. Узкая пешеходная дорожка тянулась мимо зелёных насаждений дальше, на пустырь. Из моего убежища, было отлично видно, всё пространство пустыря из конца в конец. Это позволяло мне вовремя заметить пешехода и спрятаться за кустами.

Я удовлетворённо хмыкнул и принялся сбрасывать на траву вещи. Вскоре я был совершенно голый, небольшой ветерок ласково обдувал моё тело и мне от этого было вдвойне приятно. Член тут же вскочил, как будто за этот вечер не ложился вовсе. Я принялся с вожделением мастурбировать, вспоминая во всех красочных деталях и подробностях, как не так давно ебал в большое очко свою любимую мамочку. Но, как я ни старался, быстро кончить не получалось.

Видимо, я слишком много выпил вина. Тогда я стал периодически менять места, дрочил и стоя, и согнувшись, и на четвереньках, фантазируя, что меня самого трахает в попку парень или взрослый мужчина. Под конец, устав стоять, я опустился на траву на колени, потом сел на задницу. Кончить не удавалось по прежнему. Я устал, к тому же хотел спать. Движения мои становились вялыми и не эмоциональными. Рука ходила по стволу писюна всё слабее и слабее, пока он не обмяк окончательно. Бросив онанировать, я расслабленно прислонился затылком к дереву и незаметно уснул…

Мама с тётей Людой, вернувшись в зал с балкона, не нашли меня за столом.

– А где Павлик? – встревожилась мама.

– Наверно, пошёл в туалет, – предположила хозяйка. – Не волнуйся, зая, сейчас вернётся.

Подождав немного, мама сходила в туалет и, удивлённая, появилась в зале.

– Там его нету, Люся.

– Ну, значит, он вышел на улицу, – сказала подруга.

– Но как же так? Вокруг незнакомый район, я ему не разрешала покидать квартиру, – проговорила потрясённая мама. – Что же делать, Люся? Нужно его разыскать.

Подруги быстро оделись и вышли на улицу. Где искать они не знали и принялись бесцельно бродить между многоэтажками. Не обнаружив пропавшего во дворе, они робко заглянули за гаражи. Там была сплошная угольная темнота – хоть глаз выколи. Дальше, за гаражами угрожающе чернела лесопосадка, и женщины испуганно отступили.

– Зая, нам туда идти не стоит, – предостерегающе тронула маму тётя Люда. Маму звали Зоя, но подруга почему-то называла её ласково «Заей» и маме это очень нравилось.

В темноте Людмила, вместо руки или спины – куда хотела положить ладонь – нечаянно коснулась маминой пухлой и мягкой попы. Она, точно обжёгшись, тотчас же отдёрнула руку и покраснела. Мама сделал вид, что ничего не заметила, но ей прикосновение подруги очень понравилось. Она согласилась с Людмилой, что идти за гаражи опасно и предложила позвонить в милицию. Выйдя на свет, подруги так и поступили. Мама набрала по сотовому телефону номер 020.

– Дежурный Заводского отдела милиции старший лейтенант Богатько слушает, –послышался в трубке довольно бодрый мужской голос.

– Алло, милиция? – торопливо зачастила в телефон взволнованная, хмельная от выпитого вина мама. – У меня только что пропал сын! Алло, на линии какие-то помехи… Вы меня слышите?

– Что значит пропал? Вы в этом уверены?

– Конечно! И вы ещё спрашиваете, – всплеснула руками мама. – Он ушёл из квартиры и не вернулся! Приезжайте скорее, я сейчас продиктую адрес.

– Подождите. Сколько прошло времени с момента пропажи?

– Сколько? – вопросительно уставилась на Людмилу плохо соображающая после выпивки мама. Подруга недоумённо пожала плечами.

– Минут двадцать или полчаса, – прикинув, сказала в телефонную трубку мама.

В ответ послышался тихий смешок старшего лейтенанта.

– Гражданочка, пока не пройдёт трое суток, можете нас больше не беспокоить по всяким пустякам. Ваш сын, вероятно, просто пошёл погулять, а вы поднимаете панику и готовы уже искать его с собаками!.. Ложитесь спать и выкиньте дурь из головы. Спокойной ночи!

В телефоне послышались короткие гудки. Мама в отчаянии нажала красную кнопку, дав отбой.

– Что он сказал? – с тревогой поинтересовалась Людмила.

– Сказал, что нужно ждать трое суток, а потом уже им звонить, – растерянно сказала мама. – Говорит, что Павлик, вероятно, просто пошёл погулять.

– А что? Вполне возможно, – поддержала версию старшего лейтенанта Богатько Людмила. – Может, ему зачем-нибудь понадобилось на улицу, и сейчас он уже вернулся и ждёт нас под дверью.

Мама в свою очередь согласилась с предположением подруги. Подумала, что хвативший вина Павлик, вероятно, сильно перевозбудился, у него опять встал… и он, воспользовавшись их временным отсутствием, вышел на улицу, чтобы где-нибудь подрочить в тёмном укромном месте. Мама и сама воспылала мгновенной, непреодолимой лесбийской страстью к своей подруге, тем более – масла в огонь подлило невольное прикосновение Людмилы к её попе. Мама окинула женщину обворожительным, многозначащим взглядом, лукаво подмигнула и, взяв под ручку, потащила её к дому.

– Ты права, Люся, пойдём быстрее к тебе и подождём Павлика в квартире. Тем более – нам есть чем с тобой заняться в его отсутствие…

Не знаю, сколько времени я проспал в роще: возможно прилично. Неожиданно меня разбудили какие-то голоса. Открыв глаза, я увидел пьяную дворовую компанию, которая случайно на меня набрела. Испугавшись, я тут же снова зажмурился, делая вид, что сплю. Хулиганистого вида парней было пятеро. Наткнувшись на спящего под деревом голого мальчишку, они опешили.

– Это ещё что такое? – удивлённо протянул невысокий, широкоплечий, мускулистый крепыш со стрижкой «ёжик», видимо, главарь.

– Кемарит… голый, – обступили меня пацаны, разглядывая и удивляясь не меньше верховода.

– Пьяный, наверно, или онанист, – предположил нагловатый, в кепке на глазах, верзила.

– Онанист – это хорошо, – многозначительно усмехнулся главарь компании, наклонился надо мной и начал трясти за плечо. – Эй ты, лох позорный, вставай, приехали! Сейчас мы тебя ебать будем!

От его слов я вздрогнул, открыл глаза и с испугом уставился на парней. Убежать от них я не мог: куда побежишь без одежды? Что они собирались со мной делать – было не ясно. Хорошо, если просто – выебут, как пообещали. А вдруг изобьют или вообще – покалечат?

– Ребята, пустите, меня мама дома ждёт, – принялся жалобно канючить я. Встал на ноги и закрыл двумя ладонями писюн.

– Что закрываешься, как целка? – презрительно глянул на меня верзила в кепке. – Ты почему голый, чувак? Дрочишь на баб или пидор? Признавайся!

– Да, – кивнул я понурой головой, согласный на всё, лишь бы не тронули.

– Что «да»? Дрочишь или пидор? – настаивал верзила.

– А тебе не один хуй, Мурый? – с усмешкой глянул на сообщника главарь, во рту у него при этом ярко вспыхнула золотая фикса. – Не видишь – пассажир надрочил очко и ждёт когда его оприходуют по полной программе… Хочешь в жопу, убогий?

– Хочу, – чуть слышно пролепетал я. В этот момент я и правда сильно захотел, чтобы меня эти парни трахнули по очереди в попку. Стало даже интересно: выдержу ли пятерых? Тем более, я давно уже об этом мечтал – и вот удобный случай, наконец, подвернулся.



– Гляди, пацаны, а он, в натуре, точно – петушок! – засмеялся верховод шайки. Вытащил из ширинки член и поманил меня пальцем. – Иди сюда, дохлый. Отсоси для начала у меня, а мы посмотрим, на что ты способен. Ну, живо стал на колени и зачмокал, не то дам в глаз – больно!

Я предусмотрительно не стал дожидаться, когда главарь осуществит свою угрозу, голый опустился перед ним на колени и принялся с жадностью сосать его налившуюся дурной кровью, большую шляпкообразную залупу. Как ни странно, мне это очень понравилось. Я постепенно возбудился и сам: от его стонов и скольжения хуя во рту мой небольшой писюн сильно напрягся и стал подниматься. Парни, с интересом наблюдавшие за необычной сценой, это заметили.

– Ты гляди, а у него встаёт!

– Натурально – пидор опущенный.

– Надо его – на кукан насадить. Загнать «лысого дурака» под кожу!

Мне было всё равно, что говорили, осклабясь, возбуждённые зрелищем мужского минета парни. Мне было хорошо и это
– главное! Я быстро довёл здоровый, толстый хуй главаря, палкой торчавшего у меня во рту, до высшей точки эрекции.

Мой член тоже стоял так высоко, что ощутимо упирался головкой в живот. Главарь во всю орудовал своим органом в моём рту, посылая палку туда сюда. Причём скорость возрастала, по мере приближения эякуляции. Я с содроганием ожидал извержения его спермы, которая должна была наступить с секунды на секунду. К моему члену тоже подкатывало, хоть я к нему даже не прикасался. Вот главарь увеличил темп ебли до максимума, задрожал всем телом, схватил меня руками за голову и крепко прижал к своему паху.

Его разгорячённый большой хуй глубоко вошёл в моё горло, я закашлял от неожиданности, стал задыхаться, меня чуть не вырвало, изо рта обильно побежала слюна. В этот момент парень громко вскрикнул, дёрнулся что есть силы, воткнул хуй ещё глубже в мою глотку и стал бурно кончать. На меня тоже накатила какая-то сладостная волна и, не смотря на не прекращающийся кашель и текущие изо рта слюни, из моего писюна вдруг с силой брызнула высокая горячая струя белой спермы, обливая мой живот, голые ноги и брюки сексуального партнёра.

Главарь, всё ещё сладострастно постанывая, дождался, пока из его хуя всё стечёт в мой рот, дал мне хорошенько вылизать залупу, удовлетворённо крякнул и спрятал в штаны агрегат. Во время сеанса он даже не спускал брюк. Увидев на них следы моей сдрочки, разозлился, заорал, вылупив как сумасшедший глаза, жестоко ударил кулаком в нос. Я упал, обливаясь кровью, закричал от боли и ужаса. Верзила в кепке, которого звали Мурый, решительно дёрнул главаря за плечо:

– Хилый, не трожь пацанчика! На хрена? Ты получил кайф, а мы? Как его теперь ебать, в кровянке?
Компания дружно поддержала Мурого, и главарь, матерясь, отошёл в сторону. Бить меня больше не стал, хотя руки чесались. Меня перевернули на спину, велели зажать нос пальцами и полежать так некоторое время, пока не остановится кровь. Я так и сделал. Продолжая плакать от боли и жалобно скулить от страха, всё же был им благодарен за то, что спасли меня от кулаков Хилого. За это я готов был дать в попку каждому из них, пусть получат удовольствие. И я – тоже.

Дождавшись, пока у меня прекратила идти кровь из носа, верзила по кличке Мурый приказал мне подойти к нему, спустил брюки вместе с трусами до колен и сунул свой вялый, немытый писюн в мой рот. Я пососал его немного, но он не вставал. Вытащив изо рта, я оттянул кожу с головки и стал возбуждать его языком и губами. Член моментально вскочил, и Мурый стал меня ебать в рот. Ощущения были новые, и мне это тоже понравилось. Не доводя дела до оргазма, верзила развернул меня задом и умело вошёл хуем в мою попку.

Я вскрикнул от боли и неожиданности. Но Мурого разобрало, и он быстро-быстро орудовал во мне своим длинным, вытянувшимся до невозможности хуем. У меня тоже стоял, и я чувствовал, как постепенно подступает оргазм, как и во время минета главарю компании. Острое удовольствие усиливала мысль, что меня трахает в зад парень, как настоящую, голую и покорную, похотливую девчонку-давалку. Я полностью был во власти своего любовника и ощущал себя настоящей девчонкой. И радовался этому, потому что пассивная роль меня больше всего удовлетворяла и возбуждала.

Мурый с удовольствием меня трахал, при этом стонал и корчился, скрежетал зубами и ласково похлопывал ладонью по моим мягким оголённым ягодицам. Я, войдя в роль маленькой шлюшки, соблазнительно вертел попой, тоже стонал, подражая страстным девичьим стонам, называл партнёра «милым» и «любимым». Писюн мой стоял и я быстро надрачивал его правой рукой. Удовольствие было неописуемое. Я уже не просто стонал, а визжал, никого не стесняясь.

Извивался, как маленькая блядь, нанизанный на толстую, горячую, твёрдую, как камень, палку Мурого. Вскоре верзила с громкими криками, конвульсивно дёргаясь всем телом, бурно излился в меня, и я вдруг почувствовал себя слабой, покорной девчонкой, в которую сильный и грубый мужчина-самец выплеснул свою сперму для продолжения своего рода.
Потом меня трахали трое парней – бригада Хилого. Один – в растянутое хуем Мурого очко, и двое, поочерёдно меняясь – в рот. Кайф был ещё улётнее, чем до этого. Наглотавшись до сыта чужой спермы, я отсасывал у них с особым наслаждением, и в попку давал умело – мне это тоже нравилось. Я решил, что это совсем не страшно, и если парни не будут больше меня бить – быть педиком и хуесосом не очень плохо!

Когда все получили свою порцию удовольствия, слив в мой рот или попу лишнюю, давившую на мозги, сперму, главарь по кличке Хилый приблизился ко мне со сжатыми кулаками. Он явно намеревался меня бить, и я, сидя голый на траве, весь мокрый и липкий от сдрочки, которой пацаны меня облили во время ебли, жалобно заплакал и стал просить главаря не делать этого. У меня и без того опух и болел нос, который он мне чуть не сломал вначале.

– За что ты меня? Я ведь сделал всё, что вы хотели, и ещё сделаю, только скажите, – умоляюще глядя снизу вверх на широкоплечего, мускулистого крепыша, говорил я плаксивым голосом.

– За то, что ты пидор опущенный! – зловеще прошипел фиксатый главарь, стоя надо мной и намереваясь врезать ногой по физиономии.

Поняв, что пропал, и он мне сейчас разобьёт лицо или выбьет зубы, я подполз на коленях к Мурому и крепко обхватил тонкими худыми руками его ноги.

– Пожалуйста, заступитесь за меня, я всё-всё для вас сделаю, – взмолился я и принялся униженно целовать его грязные, горькие от пыли кроссовки.

– И верно, Хилый, что пристебался к петушку? – снова вступился за меня верзила в кепке по кличке Мурый. – Он отсосал у нас, очко подставил, – теперь он наш. Можно и дальше использовать, а тебе лишь бы мослами помахать… Правильно я базарю, пацаны? – обратился он за поддержкой к притихшей бригаде.

– Законный базар, Мурый, – охотно согласились парни. – Пусть он теперь нам послужит, этот жопошник… Тем более сосёт классно – не каждая тёлка так умеет.

– Козлы позорные, не по понятиям это, – принялся доказывать взбунтовавшейся бригаде главарь Хилый. – Не просекаете, тему? Так я за базар отвечаю: один раз – не пидорас, да! Потому что опускают ещё не пидора… А во второй – он уже петух, и кто притронется к нему – сам под шконкой закукарекает! Зашквариться хотите? А на кичу попадёте, думаете, там не предъявят? Хуй угадали – там всё про всех знают. Сразу на законном месте возле параши пропишут!

– А откуда ты знаешь, Хил, что пацанчик до твоей елды чистым был, и его перед этим не петушили? – рассудительно парировал Мурый. – Так что и ты, если что, – зашквареный, знай! И в твоих интересах – помалкивать среди братвы о пидоре. Не хочешь его больше ебать – гоняй в сортире Дуньку Кулакову, а мы с пацанами будет этого петушка втихаря пользовать… Ты согласен, убогий, быть нашей пацанкой? – обратился ко мне по блатному верзила в кепке.

– Конечно, согласен, дяденька. Я на всё теперь всегда согласный, только не бейте, – ещё крепче прижался я к его ногам, сиротливо белея в темноте беспомощным голым телом. Я был готов быть их пацанкой, рабом, жопошником, хуесосом, – вообще всем, кем прикажут. И самое удивительное, мне ничуть не было стыдно за своё падение и унижение. Наоборот – я получал огромное удовольствие от всего, что происходило в этот сумасшедший, фантастически сказочный вечер.
Так я потерял неприкосновенную мальчишечью девственность и в одночасье стал похотливой и беспринципной, готовой на всё уличной потаскухой…