В 14-летнем возрасте ко мне пришла первая любовь. Она была прекрасна. Она буквально свела меня с ума. Она завладела всей моей юношеской душой. Она сопровождает меня всю мою жизнь, и я остаюсь верен ей до сих пор. Хоть мне и приходилось изменять ей, хоть я неоднократно пытался оставить ее, это всегда оказывалось свыше моих сил, я возвращался к ней снова и снова, пока не решил окончательно, что не покину ее никогда. Я думаю о ней все свободные минуты, я помню о ней даже рядом с другими женщинами. У нее замечательное имя, ее зовут Мастурбация.

Когда я впервые попробовал ласкать свой возбужденный член и этим довел себя до оргазма, я испытал… нет, не радость и не наслаждение. Я испытал стыд и чувство собственной неполноценности. Видимо, тут сыграло свою роль воспитание. Занятие онанизмом в годы моей молодости считалось чем-то ущербным и порочным. Закончив свою первую эякуляцию, я испытал не удовлетворение, а растерянность и испуг и поклялся себе, что больше этого делать не буду, что это было в первый и в последний раз.

Я хотел на корню пресечь это безобразие, убить свою первую любовь. Но она не отпускала меня. Она пришла ко мне опять, принеся с собой неутолимый зуд в возбужденном члене, и потребовала выплеснуть наружу излишек накопившегося семени. Я решил, что лишь немного поласкаю пальцами головку, унимая нахлынувшую страсть, а до семяизвержения доводить не буду. Наверно, нет смысла уточнять, что свой обет я не сдержал. А когда моя любовь явилась в третий раз, я уже не стал противиться, а отдался ей с полной страстью и лишь тогда испытал вместе с эякуляцией настоящий оргазм.

С тех пор я стал предаваться рукоблудию при всякой на то возможности и довел число оргазмов до трех-четырех в день - перед сном, утром (едва проснувшись) и раз или два в середине дня, уединившись в ванной или в туалете. Больше всего на свете я боялся, что кто-то узнает мою тайну. Я бы сгорел от стыда, если бы хоть один человек догадался о моей порочной страсти и провалился бы сквозь землю, если бы кто-нибудь стал свидетелем моего самоудовлетворения.

Однако, завладев моими чувствами полновластно, моя любовь не собиралась меня отпускать. А еще она стала требовать от меня несколько больших усилий, чтобы возбудить половой орган. Если вначале он вставал у меня сам, то по прошествии некоторого времени мне стал требоваться внешний возбуждающий фактор. Проносайтов в ту пору еще не было, журналов и фильмов соответствующего содержания не достать, выручали фотографии фигуристок и балерин или просто девушек в купальниках на пляже.

Можно было пофантазировать, мысленно раздевая их, и тем самым приводить себя в возбуждение. Но и этого тоже становилось мало, хотелось представить рядом с собой живую женщину.

Эта любовь нагрянула ко мне поздней осенью, я предавался ей всю зиму и весну, а с наступлением лета традиционный переезд на дачу немного вмешался в наши отношения. Дачный домик у нас был маленький, я спал в одной комнате с бабушкой, а у нее, как и у всех пожилых людей, был очень чуткий сон.

Едва я затевал игры со своим половым членом, кровать моя начинала скрипеть, а бабушка ворочалась и просыпалась. Для уединения оставался лишь дощатый уличный туалет, но постепенно родители стали беспокоиться состоянием моего желудка - не слишком ли много времени я там провожу. И вдруг я нашел замечательный выход.



На соседнем участке жила молодайка - женщина (а сейчас принято говорить девушка) лет двадцати пяти с маленьким ребенком. Мужа у нее не было - то ли не было совсем, то ли разведенка. Видимо, у нее еще был отпуск по уходу, поскольку она никуда не отлучалась, зато ее мама все дни пропадала на работе. Эта женщина обладала формами, которые сильно возбуждали меня. Она ходила в легком коротком платьице или в шортиках, или вообще в купальнике, которые лишь подчеркивали все ее достоинства.

Я часто наблюдал за ней через низкий штакетник, как она загорала в шезлонге в одном купальнике, держа книжку в одной руке, а другой покачивая коляску, и представлял себя рядом с ней, отчего мой член напрягался и требовал извергнуть накопившуюся семенную жидкость.

И тут я смекнул, что если зайти в сарай и оставить открытой дверь, а самому спрятаться в его глубине, меня не будет видно, зато я сам могу наблюдать как за соседкой, так и, заодно, за нашей дорожкой в саду, чтобы вовремя заметить приближающуюся опасность. Я зашел в сарай и, углубившись в темноту, с наслаждением предался своей любви.

На другой день соседка пропалывала редиску, согнувшись в позе огородника, прямо в нескольких метрах от нашего сарая. Я потихоньку прокрался в сарай и стал онанировать, лаская взором ее прекрасный зад. Сарай стоял прямо у штакетника, а грядка тут же за ним. Соседка смещалась ближе к сараю, он мне постепенно закрывал вид куст смородины. Я потерял бдительность и стал подходить ближе к двери, а в самый момент семяизвержения соседка выпрямилась и неожиданно оглянулась.

Я в один прыжок спрятался в глубине, а соседка отерла перепачканные в земле руки и ушла в дом.
Увидела ли она меня или нет? Заметила ли, чем я тут занимаюсь? Я сгорал от стыда, щеки мои пылали, но вместе с тем я почему-то испытывал странное чувство. Мне хотелось, чтобы она заметила. Мне хотелось, чтобы она видела мой возбужденный член. Мне хотелось, чтобы она стала свидетельницей моей эякуляции.

На следующий день я караулил ее, спрятавшись в сарае. Она появилась в легком коротеньком платьице и занялась прополкой, снова согнувшись буквой «г» и повернувшись задом ко мне. Я достал член и, лаская его, подошел ближе к дверному проему. Девушка наклонялась все ниже, а ее платье наоборот, задиралось все выше. Постепенно открывалась ее попка и становилось очевидно, что трусиков не ней нет.

Мне открылись ее разовые половые губки в обрамлении черных волос. Такой вид открылся мне впервые. Чтобы лучше разглядеть, я почти вышел за дверь, онанируя свой член все быстрее. И тут она распрямилась, но не обернулась. Я сделал шаг назад, не прекращая усиленно работать кулаком, а соседка достала что-то из кармана, продолжая стоять ко мне спиной. Через пару минут я кончил, отошел в глубину сарая и натянул штаны.

А когда соседка убрала обратно в карман то, что из него достала, это что-то блеснуло на солнце. Я сразу догадался, что это зеркало. Она смотрела на меня через зеркальце. Это сильно возбудило меня, и я совершил еще один акт мастурбации.

Когда на другой день я занял свое место в сарае, соседка выкатила коляску и вынесла шезлонг, установила его на дорожку возле штакетника поближе к моему сараю и улеглась загорать с книжкой. На ней были темные очки, а одета она была в короткий халатик, на котором были расстегнуты верхняя и нижняя пуговка.

Пока она качала коляску, полы халатика расходились, приоткрывая грудь и обнажая половую щель. Я, мастурбируя, встал почти в дверном проеме. Сквозь темные очки мне не было видно, куда устремлен взор соседки - то ли в книгу, то ли на меня. Но я заметил, как капли влаги выступили на волосах, обрамлявших ее половые губы.

Я тогда не знал, что это признак возбуждения женщины. Я не знал, что некоторым женщинам доставляет удовольствие наблюдать, как мастурбируют мужчины. Я не знал, что многие женщины сами занимаются мастурбацией. И, конечно же, я не знал, что делает моя соседка, вернувшись в дом после наблюдения за мной.