Наше знакомство с капитаном Сергеевым было весьма симптоматичным. Я тогда был майором, руководителем ЗАП по подготовке лётчиков на Ту-2, который только-только пошёл в серию. И вот в один прекрасный весенний день 1943 года я с двумя красивыми оружейницами пошёл в гости к их подруге Оле. Оля жила одна в коммуналке из трёх комнат, поэтому она очень радовалась, когда к ней приходили гости, ведь довольно страшновато жить одной.

И, только мы налили по второй - звонок в дверь. Ирина, самая фигуристая из девушек, пошла открывать. Входит с ней статный высокий капитан-лётчик, здоровается с нами и... достаёт пистолет. Мы все обалдели, а он:

- Ну что, сволочь и стукачка, а я жив! А ты сейчас сдохнешь, тварь неблагодарная!

Оля стала белая как бумага и, вскрикнув, упала в обморок. Я отнёс её на всякий случай в другую комнату И, вернувшись, попросил этого капитана сейчас успокоиться и всё нам рассказать..= Он убрал "ТТ" в кобуру и. сев за стол стал так монотонно рассказывать. Мои оружейницы-умнички, как я им подмигнул, налили капитану рюмку коньяку. А Ирина, сев рядом, приобняла его. Вижу - он пришёл в норму...

- Я начинал истребителем, но когда наш полк на "И-16" растаял, отправили оставшихся на переучивание на Пе-2. Он планировался вначале, как тяжёлый истребитель, так что аппарат для немцев был не всегда по зубам. Я даже сбил два "Мессера" и три "Юнкерса", так называемых "Лапотника".

- Минуту, товарищ капитан, - прервал я его. Так ты капитан Сергеев? А куда ты пропал, так гремел, два ордена тебе, а потом вдруг пропал.

- Вот из-за неё я и пропал. Меня после ранения и госпиталя направили в Москву, к майору Завьялову. Так это Вы и есть? Вот мир тесный.



Иду по вечерней улице, вдруг слышу женский вскрик, а потом вновь и приблатнённые голоса. Всё ясно, урки кого-то решили ограбить. Я хоть после госпиталя был без оружия, но решил вмешаться. ну и зашёл в полутёмный двор. Поздно вечером я шёл обратно, решив пройтись по вечерней прохладе домой, слышу вскрик какой-то в плохо освещённой подворотне — там двое блатных, блестя своими фиксами, в кепках-малокопеечках и в сапожках «джимми», угрожают ножами женщине, требуя у неё деньги и золотишко. Она позвала меня, попросила спасти, всё бы ничего, я стал мирно парням говорить, что так нельзя, война, страна воюет, а вы, мало что не в армии, да ещё и людей грабите. Да тут один совершил большую ошибку, ляпнув: «Да иди ты, защитник Отечества!» Такое воевавшему на фронте говорить категорически нельзя, я просто взбесился - сволочи какие, мы воююем, а ещё меня оскорбляют! И взревев, я в ярости и в бешенстве забил их ногами и руками, только финки полетели в разные стороны. Вы, твари блатные, людей грабите, когда вся страна воюет и ещё и гавкаете? Бешеная ярость просто захлестнула меня, бывшего под смертью на фронте! А эта дура вновь завыла: «Ой, как вы их так сильно, им же больно!» Вот идиотка! А что мне им теперь — вручить хлеб-соль? Может деньги мои им отдать? Отдай им свои деньги, дура ненормальная, а я пошёл. Или мне нужно было пройти мимо, пусть они тебя, дуру полную, зарежут? Нет, оказывается, что мне нужно было их связать и доставить в отделение. Полная дура — они же с финками! И я не милиционер, а капитан авиации! Вот и доставляй, а я пошёл! Тут она давай опять визжать, мол, боится, дорогой товарищ военный, отведите меня домой. А у неё сумка закинута на дерево - Оля получила в банке заплату на свой хлебозавод№-12. Так какой-то наводчик сообщил бандитам о деньгах! Отвёл я её, достал бутылку коньяку, она неплохую закуску и мы, немного выпив и сняв стресс, оказались в постели. Очень она понравилась и я. как порядочный мужчина, предложил ей замуж. Ну и выложил всё из "сидора" и из портфеля - тут и сало, и американская тушёнка и наша тушёнка, и консервированные сосиски. Ну и 800 рублей. И вот две сберкнижки - завтра снимем деньги. И тогда и денежный аттестат я тебе, Оля, оставлю, хорошо? А утром за мной пришли из милиции - я убил троих. А вот у меня их ножи и пистолет "ТТ", видимо убитого миллиционера. Там их отпечатки пальцев. А третий, как Оля сказала - это с ней был охранник с проходной хлебозавода. Ну а милиции нужно дело закрыть - они все на меня и списали, передав меня в военную прокуратуру. Зачем им отпечати проверять - дело закрыто! Как мне следователь сказал, меня "сдала твоя дама ненормальная", мол я так по-зверски бил этих урок. И что? Присудили мне - на полгода в штрафную эскадрилью! Там живут 5-7 вылетов. Вот куда она меня отправила! Видимо в знак благодарности за своё спасение! Два месяца я был на грани жизни и смерти благодаря тупости и тупому предательству Оли. И тут однажды сел у нас на аэродроме ПС-84, бензин закончился. А в нём полно прокурорских и они потребовали сопровождение истрбителей. Вот меня с ведомым и определили, как самого везучего. И при сопровождении, так как я совсем расстался с жизнью из-за этой штрафной эскадрильи, я уже ничего не боялся и нагло сбил двух "Мессеров", напавших на беззащитных ПС-84. Я летел "этажеркой" и "эксперты" Геринга не ожидали меня. А я в пикировании врезал из пушки по одному и по второму. Вот прокурорские и выбили мне освобождение за своё спасение. И после госпиталя я был направлен к вам, товарищ майор. И тут шёл, вспомнил этот двор и адрес Оли. Убивать я её не собирался, а вот попугать... И вот Оля приплелась. А она, как комсомолка, не смогла соврать и сразу позвонила в милици. А девушки ей: "Дура ты тупая, Оля! Тебе товарищ капитан жизнь спас, а ты его на смерть отправила. Нет у тебя больше подруг. И майор сказал, что больше он не придёт, а то Оля и его отправит в штрафники, ума у неё только на это и хватит". Я потребовал свои обе сберкнижки, а золотой потсигар и золотые мои часы Оля сдала в обмен на продукты. Ну раз меня забрали и ей в милиции сказали, что меня она больше не увидит. Вот такой у меня был пример женской логики. Ирина потом, кстати,ловко этого капитана "окрутила". А второй мне рассказал один мой сослуживец. Но об этом - в продолжении