Три года спустя.

Искры. Мягко взлетающие и парящие в спиральном хороводе искры плавно улетают в темное, наполненное россыпью ярких звезд, летнее ночное небо. Языки пламени костра, не повторно и без устали извиваясь, двигаются без какой-либо ритмики, в своей дикой пляске, под аккомпанемент потрескивающих березовых дров. Жаркие угли, переливаясь всеми красками первобытного огня, наполняли все вокруг приятным теплом и, словно играя в невероятную, только им одним известную карусель, время от времени подбрасывали в верх искорку и любовались ее волшебным полетом. При всем при этом ночь была наполнена своими звуками дремлющей окраины прибрежного леса.

Она стояла полностью обнаженной, словно мраморная статуя, всей кожей впитывая в себя тепло и запах костра. В полном безветрии от реки подкрадывалась прохлада. Скользя от пяток вверх по ногам искусным альпинистом, перебирающимся с микроскопических, с волоска на волосок, все выше и выше, наконец, легким поцелуем, холодок прикоснулся к ягодицам. От такого неслыханного нахальства, она легко и игриво повела бедрами, внутренне улыбнувшись шалуну и плавно обернулась на сто восемьдесят градусов, подставляя для поцелуев свою грудь. Спина и все вместе с ней тут же были любовно обласканы и укрыты теплом ночного костра.

Слегка расставив в стороны ноги, она моментально почувствовала, как по ним заструилась прохлада. Это было волшебное ощущение границы между теплом огня и свежестью медленно бегущей воды реки. Гармония красок и чувств, пульсируя в низу ее тела, мягкими волнами и легкими разрядами невидимых электрических молний, пробуждали все сенсоры бархатной кожи. Она вдруг отчетливо осознала, что по ее ногам скользят теплые, чуть влажные губы. И чем выше они поднимались, миновав колени, в ее груди, наращивая удары, суетливо забеспокоилось сердце. Она, абсолютно осознавая свои желания, безумно захотела, чтобы поцелуи сместились чуточку в сторону, к внутренней части бедер, а уж там ввысь.

Елена распахнула глаза, облизнула пересохшие губы и с легкой истомой безумного удовольствия устремила свой взгляд в лукавые и улыбающиеся глаза любимого, что слегка выглядывали из-за бугорка лобка, прикрытого легкой порослью. Она начала легонько трепетать от предвкушения, наплывающего на нее блаженства. Казалось, что она готова к этому, но в тот миг, когда губы коснулись возбужденной плоти клитора, все ее тело содрогнулось и изогнулось тугим луком, наполняя спальню бесстыдным громким стоном.

Согнутые в коленях ноги раскинулись в ширь, давая беспрепятственный доступ нахлынувшим ласкам на ее нетерпеливую, нежную и такую чувственную киску. Сквозь чуть прикрытые от удовольствия ресницы она отчетливо разглядела силуэт фигуры, что сидела на спинке широкого кресла и не без удовольствия наблюдала все действие, развернувшееся в постели. Ей было в этот момент наплевать, что за ними подглядывают. Даже наоборот, Елене ужасно понравилось, что кто-то туманный и призрачный пришел полюбоваться их любовной утехой.

Словно подстегивая любопытство и азарт наблюдателя, женщина приняла самую что ни наесть, по ее мнению, развратную позу, и начала плавно двигать бедрами навстречу поцелуям и ласкам Жени. А за тем, мягко коснувшись пальчиками рук его ушек, привлекая внимание партнера, взглядом пригласила войти в нее.

Это было неописуемо божественное ощущение. Когда его, пылающий возбуждением член, нежно, но сильно вошел и погрузился весь, стремительно раздвигая бархатные складочки влагалища. Она застонала от налетевшего шквала удовольствия, что тут же перешло в волновой прилив и откат, по мере движения внутри нее его шикарного члена.

Ее Женька был в этот момент самый дорогой и желанный. Еще никогда ей не было так сладко и непередаваемо хорошо, как в это утро. Проснуться, выныривая из прекрасного сна и окунаясь в фантастическую феерию сексуального наслаждения. Сексом ее еще никто не будил. Именно так нежно и волшебно. Те случаи, когда муж, проснувшись рано со стояком и желая поскорее разрядиться в нее, она не считает ни за романтику, ни даже за секс. Тогда ей было больно и неприятно. Она не успевала даже как следует возбудиться, под сопящим от нетерпения мужиком, как он извергался в нее своим семенем, несколько раз дернувшись, кончал, а вслед за этим неловко сползал и, словно нашкодивший, извинялся и убегал мыться в ванную, а она лежала, закусив губы, напрягала свое влагалище, лишь бы поскорее выдавить из себя ненавистную сперму.

Сейчас ее любовник делал с ней то, о чем она еще не так давно не могла и мечтать. И она осознала в этот миг, что вот еще несколько толчков, и она взорвется ярким и бурным оргазмом. Это чувство ее наполнило счастьем. И параллельно наблюдая за эфемерной фигурой девушки, что грациозной кошкой сползла с кресла, буквально припадая к полу, словно скользя по нему, приближалась к постели. Елене вдруг резко захотелось, чтобы она тоже почувствовала ее оргазм, который неотвратимой стеной летел прямо на нее, стараясь накрыть и буквально впечатать в кровать.

В момент, когда содрогание, выплеск и фейерверк ярчайших красок накрыл Елену, она успела заметить, что Женька молниеносно вышел из нее и словно башенный кран взвился над телом женщины, а к ее разгоряченной промежности прильнуло жаркое дыхание призрака. Но вместе с этим внутрь проскользнуло что-то гибкое, упругое, нежное и нахально-настойчивое. Это был язык. Елена поняла это в тот же момент, когда внутри у нее, извиваясь, задвигалось не пробованное доселе чудо. Стенки влагалища резко сократились, сжали скользкий язычок, и в промежность ударил горячий выдох сладострастного стона. Язык нежно несколько раз вошел и вышел, девушка в миг вновь оказалась на спинке кресла, плавно растворяясь, а член тут же наполнил ее своим невероятным размером.

Еще несколько минут в нарастающем темпе Женя буквально пахал ее своим жезлом, а потом они одновременно выплеснулись. Это был вулкан. Теплой, почти горячей мощной струей сперма ударила в стенку матки, орошая шейку, а навстречу изливалась она, сдавливая его член, словно тисками, стенками сокращающегося влагалища.



Они лежали в объятиях друг друга, тяжело дыша и нежно улыбаясь, время от времени даря благодарные поцелуи друг другу. Их тела медленно успокаивались с мимолетно-пробегающей дрожью. Восстанавливалось дыхание, приходила возможность говорить.

– Меня еще никогда так волшебно не будили. Вся ночь безумной любви, что была у нас, может всецело считаться прелюдией этого немыслимого секса.

– Мне очень сильно захотелось взять тебя, но прежде я хотел поласкать твой волшебный цветок. Языком пробудить лепестки губ и клитор. Наполнить твой бутон возбуждением и соком, выпить его и затем овладеть тобой.

– Мне приятно осознавать, что ты этого хотел и сделал. Кто была эта милая девушка?

– Амина. Моя сестра, мой ангел, – улыбнувшись, ответил он.

– Она за нами наблюдала все утро. Это так заводит, а потом она вдруг проникла в меня. Это как расценивать? Как мне вообще к этому отнестись? – Елена, чуть прищурившись, улыбалась. – Мне ведь дико понравилось то, что она делала во мне своим язычком.

– И все утро и ночью, она была здесь, наблюдая, но не смея приблизиться. Она изучала тебя. И если решилась выпить твой утренний оргазм, то значит, ты ее чем-то зацепила. Я бы очень хотел, чтобы вы поладили друг с другом. Это обычно не просто. Не многие могут похвастаться тем, что Ангел их приняла. Так что, ничему не удивляйся. И главный совет: если вдруг вы не найдете общий язык, постарайся ее не оскорбить ни обидеть не словом, ни делом.

– С чего бы мне ее оскорблять, – Елена вдруг удивилась. – Я в восхищении от ее выходки. Мне доставляет безумное удовольствие, что, когда мы занимаемся сексом, кто-то это видит.

– Правда?

– Помнишь, тот минет в твоей беседке в деревне?

– Это было великолепное знакомство, любовь моя, – прижимая женщину к себе, с глубокой нежностью проговорил Женя.

– За нами наблюдала Нюра, твоя соседка и ее старшая дочь Ниночка. Я это знала и сделала все, чтобы они видели, как твой член погружался в мой ротик. Между прочим, Ниночка при этом и кончила, и описалась, не снимая трусов. Как ни странно, я всегда считала, что описаться от обычного возбуждения невозможно. Ну, разве, когда очень хочется, а сходить нет возможности, но тогда и возбудиться, никак не получится. Нюра потом, красная, как маков цвет, все охала, как, мол, я замужняя женщина, могу хрен чужого мужика в рот брать.

Ну и все такое в этом роде. Мол, не мытый и вонючий, и так далее. На это Ниночка ей прямым текстом напомнила, что она, дескать, сама была свидетелем, как мамаша отсасывала у мужа за стогом сена на ферме. Нюра отмахнулась, мол Иван ей муж и ему вдруг захотелось клубнички, как по видео. А дочь, не унимаясь, тут же вставила, что буквально через час спустя, мамка с огромным удовольствием отсасывала у пастуха Пашки. Вот… А я поняла, что мне доставляет огромное удовольствие присутствие таких соглядашек, – звонко засмеялась Елена. – А сейчас я в душ и на кухню. Надо же нам чем-то подкрепить свои силы, изрядно потрепанные таким приятным перетрахом.

– Последний совет.

– Какой? – Лена обернулась у самой двери в ванную. – Только говори поскорее, а то все, что ты в меня заправил сейчас, течет по моим ляжкам. Я себя чувствую такой развратной блядью.

– Как пойдешь на кухню, может не будешь надевать трусики?

– Я накину твою рубашку, а насчет трусов стоит подумать. Там кто-то есть?

– Ну, вполне вероятно, что там сейчас Жак и наверняка Амина поделится впечатлениями от увиденного и пережитого.

– Это нормально?

– Вполне. Они помогают друг другу.

– Тогда я все же надену трусики, а там на месте разберемся. Ты ведь не будешь против, если я продемонстрирую кусочек стриптиза вашему Жаку, если это конечно не кот?

– Только за, – он весело смеялся.

– Но ты так и не сказал мне.

– Что? – он недоуменно посмотрел на нее.

– Кто я для тебя… Что-то серьезное или просто так, очередная попутная блядь?

– Я люблю тебя и не считаю тебя ею… И прекрати так себя называть.

– Это не я. Это меня так моя мать назвала, когда узнала, что я с тобой занимаюсь любовью. «Что ты бегаешь, как последняя блядь, к другому мужику, когда у тебя есть муж», – это были ее слова. А я ответила: «Уж лучше быть ею и любимой, чем всякой словесной непотребностью, самой лучшей из которых есть сука и, кроме того, жить с постоянным недотрахом». Прости, Женька, но у меня тут так все вытекает, что скоро и на ковер попадет.

– Плевать.

– Это тебе, а вот мне не плевать, – и она скрылась за дверью, а в след за этим послышался шелест льющейся воды.

– Вылезай из невидимости, – негромко проговорил он, обращаясь к той, что сидела на спинке кресла. – И с чего ты вдруг решила, что можешь вот так, меня на всем скаку выдергивать из сладкой киски желанной женщины и при этом вылизывать у нее весь нектар?

– Заметь, ей это безу-у-умно понравилось, Жень, – протянула девушка, сидящая в распахнутом шелковом халатике и без трусов. – Она там такая божественно–сладкая… Скажи: где ты взял это чудо? Чистоплотная, возбуждающая, такая очаровашка, просто конфетка или персик, – сестра подошла и, нежно прижавшись, обняла брата. – Там Жак с ума сходит. Надо и ему дать слегка напиться. Он последнее время на жуткой диете. Все те козы, что ты раньше приводил, такие…

Договорить она не успела. Женя хлопнул ее по ягодице и кивком приказал исчезнуть из виду и комнаты. Через секунду вошла Елена.

– Вы поговорили? – улыбнулась женщина, надевая кружевные трусики цвета морской волны и, поверх тела, его светлую рубаху с тоненькими голубыми полосками.

Не застегиваясь, направилась к выходу. Ее упругие груди мягко покачивались, своим, близким к третьему, размером, сексуально торчали не прикрытыми материей рубахи.

– Перекинулись парой слов, – ответил он. – Я сейчас ополоснусь и присоединюсь к вам на кухне. Кстати, на горничных тоже внимания не обращай. Эти барышни ко всему привыкшие.

– Кто бы сомневался, – она громко хохотнула. – Была бы я круглой дурой, подумав, что до меня тут никто голым не дефилировал.

– Последствия таких променажей у большинства заканчивались не очень приятно. Но ты не беспокойся. Главное, не удивляйся ни чему, – ответом был шорох выскользнувшего из спальни тела и мягкий звук закрывающейся двери. – Надеюсь, тебя не покусают трусы, – проговорил он и, усмехнувшись, отправился в ванную комнату.