Момента, когда у Тиксы в руках появилась синяя шёлковая лента, я не заметил. Внимание на новый предмет, глянцевую поверхность которого отчасти нервозно теребили её пальцы, было обращено мною далеко не сразу — так же, впрочем, как и на подозрительный блеск её глаз.

Строго говоря, спутницу мою звали не Тиксой, так же как и меня звали не Риком. Как бы играя в секретность и конспирацию, не желая признавать обыденных правил заурядного мира, мы, хотя и зная паспортные имена друг друга, всё же прибегали к своеобразным прозвищам.

Тикса — это, например, было сокращением от её виртуального сетевого псевдонима.

Хотя и неполным.

Познакомившись с этой белокурой девчонкой с весёлым и слегка буйным взглядом на одном литовском вебфоруме, я был немало удивлён переводу общения в реал, поскольку не ждал от сего лёгкого флирта ничего серьёзного — или правильней сказать «не надеялся»? Честно говоря, нельзя сказать, чтобы моя личная жизнь вообще — и в последнее время в частности — била фонтаном. Так или иначе, когда эта светловласка с затаённой искринкой в глазах вдруг предложила встречу, я даже поначалу слегка напрягся — «отношения?» — но первые же минуты пребывания в её реальном обществе расслабили меня: происходил точно тот же беззаботный радужный трёп, что и в цифровой Паутине.

— Ты мне доверяешь? — чуть улыбнувшись, спросила Тикса.

Я быстро прокрутил в голове последние фрагменты разговора. Разговора, от которого я слегка отвлёкся, идя по набережной рука об руку со своей прекрасной спутницей — которую ничуть не портили обычные синие джинсы и чёрная кожаная куртка — и втихомолку любуясь её очертаниями.

Что у нас было?

Лёгкая пикировка, обмен впечатлениями друг о друге — «Я думал, ты будешь такой», «А я думала, что ты будешь вообще вот такенным». Решив показать Тиксе свой район, я взял её за руку и повёл вдоль автомагистрали, идущей по берегу близлежащей речки. Что было потом? Кажется, Тикса продолжила тему впечатлений друг о друге, полушутливо мною восхищаясь. Я, естественно, не отставал, демонстративно останавливая взгляд то на одной, то на другой части тела спутницы и выражая вслух экстатический восторг. Примерно так мы и шли далее, пикируясь и пересмеиваясь. Что ещё? Ах да, кажется, она помянула мимоходом тему доверия в личных взаимоотношениях.

— Ты вот меня почти не знаешь, — проговорила она, с той же полузатаённой улыбкой теребя поверхность синей ленты. — Мог бы ты довериться практически незнакомому лицу, вслепую доверив ему власть над собой, словно поводырю?

Я помедлил с ответом, глядя на её мягкую улыбку, на отчётливо различимую хитринку в глазах. Где-то за этим ироничным фасадом мне всё же померещилась едва заметная тень опаски или неуверенности. Выглядело так, будто она в любой момент готова обернуть всё в шутку — что именно «всё»? — обратить всё вспять. Однако готов ли я испортить самое начало знакомства? Неизвестно ещё даже, продолжится ли тогда знакомство в этом случае. Кто её знает, может, она задумала какой-нибудь тест или испытание.

— Если поводырь — ты, то я готов идти хоть на край света, — хищно окинув свою спутницу взглядом, заявил я. — Конечно, если там есть «Макдональдсы».

Она расправила синюю шёлковую ленту и туго натянула в воздухе, намотав один из её концов на собственное запястье.

— То есть ты... согласен... временно... лишиться... зрения... пользуясь вместо этого... чужим? — Она медленно произносила одно слово за другим, чётко отделяя их друг от друга паузами, словно стремясь достичь этим максимальной точности понимания.

— Да без проблем, — залихватски кивнул я, стараясь не думать о том, на что именно подписываюсь.

Тикса улыбнулась, подойдя ближе. Это была уже не затаённая полуулыбка, а открытая светлая улыбка ребёнка, нашедшего в море красивую ракушку. Моё внимание вновь резко привлекли её длинные белые волосы, свисающие ниже плеч; её глубокие голубые глаза, в которых на исчезающе малый миг вдруг промелькнуло нечто не невинно-детское — скорей уж коварно-дьявольское.

Её мягкие нежные ладони прохладой легли на мои виски; в этот момент мне показалось, что я почти чувствую аромат её кожи. Следующий за этим момент принёс с собой прикосновение скользящей ткани к моему лбу и векам.

Глаза непроизвольно закрылись.

Голубоватая гладкая лента туго затянулась в несколько оборотов вокруг моей головы. Я чувствовал, как Тикса добавляет к основным виткам несколько второстепенных, как будто совершенно ненужных, и завязывает некий узел. Её тонкие гибкие изящные пальцы двигались с проворством пианистки; теперь, даже если я решу вдруг передумать и снять повязку, едва ли мне это удастся меньше чем за минуту.

Решу ли я?

Попытавшись было приоткрыть глаза и поморгать, я не сумел даже толком размежить веки.

Повязка действительно была сделана суперпрофессионально; где-то я читал, что обычная повязка на глазах всегда предоставляет человеку шанс что-то увидеть в щель между глазницами и носовыми боковинами, — Тикса не оставила мне и этого шанса.

Слои повязки были столь плотны, что я не чувствовал теперь даже уровня внешней освещённости. Хотя помнил, что сейчас — поздний вечер и что небо вроде бы начинало темнеть.

Короткое цокание каблучков — Тикса явно отошла на несколько шагов, чтобы полюбоваться результатом своих действий. Ещё одна короткая дробь — и вот её мягкая ладонь вновь в моей руке.

— Пошли? — судя по голосу, она улыбалась.

Я неуверенно сделал шаг вперёд, чуть было не споткнувшись — и только теперь осознав, что в процессе завязывания мне глаз Тикса несколько раз как бы невзначай заставила меня повернуться.

Теперь, делая шаг вперёд, я не знал, где это «вперёд» находится.

Я опять поразился коварству своей спутницы.

— Не спеши, — интонации Тиксы просто-таки источали мёд. Пальчики её чуть щекотнули мою ладонь, на миг выпустив и тут же вновь поймав её. — Пойдём медленно... не торопясь...

Она чуть коснулась меня бедром, почти потёршись им о мой бок, и потянула меня за ладонь. Я, опьянённый, послушно сделал ещё один шаг вперёд, пытаясь двигаться синхронно с нею.

— Ты заинтересовался мною после того комментария в теме у Розового Крокодила? — между делом приглушенным шёпотом полюбопытствовала она. Учитывая, что при этом она коснулась меня плечом и бедром одновременно, позволив ощутить жар последнего даже через плотную ткань её джинсовых брюк, мне стоило немалого труда сосредоточиться на смысле её вопроса. — Я-то приметила тебя ещё во время спора с Гезором.

— Ну... да. — Я сглотнул слюну. — Ты здорово ему ответила.

— Я заметила, что кто-то при просмотре моего сетевого профиля уделил внимание не только моим свежим комментариям, но и всем моим фотографиям. — Тут моя спутница сделала паузу, дыхание её чуть участилось. — Кто-то поставил каждой моей фотографии на форуме самую высокую оценку.

Пальчики её на миг жарко сжались вокруг моей ладони.

— Тебе понравилось? — прошелестел сладкий шёпот в моём ухе. Дыхание Тиксы пощекотало волоски вокруг.

— Э... что?

Я слегка смутился. И вроде бы даже покраснел.



— Фотографии, — шепнула, почти подула она. — И просмотр...

Кажется, я покраснел ещё больше, хотя дальше краснеть было вроде бы уже некуда.

И услышал тихий, подобный колокольчику, смех Тиксы.

— Какой смешной, — проговорила она сквозь смех, помогая мне сохранить равновесие при очередном спотыкании. Кажется, под нашими ногами теперь находилась трава, но я по-прежнему не мог сказать с заслуживающей хоть какого-то внимания уверенностью, где я нахожусь и куда моя спутница меня ведёт. — Можно подумать, что ты никогда...

Снова чувство щекотки в районе ушной раковины.

— Или ты считаешь, будто я никогда...

Кажется, на этот раз меня щекочут кончиком носа. Незнакомое, но на диво приятное ощущение.

— Хочешь, я расскажу тебе, как меня поймали за этим? — шепнула она. По тому, как чуть изменился её шёпот, по едва уловимому влажному звуку перед этим, сложилось впечатление, что она облизнула губы. — Это было где-то в четвёртом классе. Преподавательница истории случайно уронила мел и, наклонившись, обратила внимание, что моя рука... — кажется, Тикса вновь облизнулась, — зажата между коленками...

Подробности приоткрываемой ею столь деликатной истории ввергли меня в мандраж, жар и озноб одновременно.

— Знаешь, — прошептала она, скользя губами по мгновенно покрывшейся мурашками коже чуть ниже уха, — мне нравится иногда занимать себя... в транспорте. Тонкая-тонкая ниточка, прочная как струна и тоньше любой лески... протянутая под бельём и касающаяся меня там... один конец которой свободно выпущен из-под одежды и лежит у меня на краю юбки — или где-нибудь ещё. Взять за краешек нитки и потянуть... нить столь тонка, что простым глазом и не различить, куда она ведёт.

Тикса жарко дохнула мне в ухо.

— А ещё можно, — лукаво добавила она, — незаметно положить кончик нити кому-нибудь на плечо. Чтобы он, пытаясь стряхнуть нить, потянул за неё...

Несмотря на повязку, я ощутил на себе её взгляд.

— А тебя когда-нибудь ловили на этом? — вдруг спросила она. — Случалось ли тебе... ну, оказаться на грани... раскрытия?

Мне стало душно.

Невольно вновь бессильно дёрнулись веки, тщетно пытаясь преодолеть плен синей шёлковой ленты. Казалось не очень-то удобным вести беседу о таких вещах, не зная даже, не находится ли в пяти шагах от нас кто-нибудь посторонний.

— Случалось, — тем не менее хрипло ответил я. — Как-то раз лет в четырнадцать в подъезде...

Я замолк, не в силах выдавить из себя подробности. Бывшие чересчур уж извращёнными, балансируя на грани шизофрении.

Губы Тиксы мягко коснулись моих губ. Ложбинки над верхней губой, располагающейся меж губами и носом. Переносицы.

На миг я ощутил её свободную ладонь у себя на поясе брюк, но ощущение тут же пропало.

— Тебе понравилось, правда? — шёпот её манил, завлекал. В этот миг я был готов отбросить напрочь все приличия и наброситься на неё, но понимал, что слепому не поймать зрячую. — Что тебя могут поймать... застукать... да?

— Да. — В этот миг я также был готов согласиться с чем угодно. Кроме того, магия её голоса была такова, что я уже не знал точно — может, она права?..

Тикса на мгновение прижалась нижней частью корпуса ко мне — всего лишь на мгновение, не боле. Но этого хватило, чтобы осознать всю степень чудовищного напряжения в моих брюках.

— Держу пари, — сделав паузу, на прерывистом выдохе сладко проговорила она, — что тебе бы сейчас хотелось... этого. Но сейчас тебя могут застукать... как и тогда. Ты ведь не знаешь, что находится... по другую сторону повязки.

Проговорив последние слова с притворной показной печалью, Тикса озабоченно вздохнула.

— Совершенно не представляешь...

Ладонь моей спутницы вновь легла на пояс моих брюк, провела по нему, чуть огладив ткань. И, хотя произвела она это совершенно не в том месте, где могла бы осуществить миниатюрный взрыв, а весьма и весьма в стороне, даже такого — намекающего — действия хватило, чтобы...

— Мне всё равно, — коротко выдохнул я.

Это было словно в безумном сне, словно в эротическом видении, когда твоё собственное подсознание изводит тебя донельзя и когда ты проскальзываешь рукой под одеяло, практически не стесняясь персонажей своего сна...

— Эй. — Голос Тиксы был сладок. Предельно сладок, словно дрожа от тщательно сдерживаемого смеха. — Что ты делаешь. Ты ведь не знаешь. Не смотрят ли на тебя люди.

— Плевать, — отрубил я.

— Тогда ты мог бы, — голос её чуть понизился, приобретя при этом не то задумчивые, не то заговорщицкие нотки, — спустить с себя брюки. И бельё. Совсем.

В голосе её также звучала лёгкая подначка; мне показалось, что она снова провела языком по губам.

Не в силах этого вытерпеть, я расстегнул рывком молнию брюк. Язычок на молнии при этом чуть было не оторвался от замочка. Брюки отправились в свободный полёт вниз, как секундой позже за ними отправились и лишь невероятным чудом не порвавшиеся от внутреннего напора плавки.

Холодный ветер обдул мои ноги, бёдра и иные органы, но мне было безразлично. Стоя с завязанными глазами и со спущенными брюками перед девчонкой, с которой невиртуально познакомился лишь около получаса назад, не говоря уже о неизвестном количестве иных возможных наблюдателей, я бешено наращивал обороты движения руки, чувствуя, что вот-вот умру если не от стыда, то от нереализованного вожделения, причём от чего именно — мне совершенно всё равно.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Узнать, как вся эта мизансцена выглядела со стороны, мне довелось нескоро. Лишь полумесяцем позже, уже приучив меня к шалостям, по сравнению с которыми произошедшее в тот вечер выглядит довольно невинно, она наконец рискнула поведать мне правду?

Тогда, в вышеупомянутый вечер, насладившись как следует зрелищем и его завершением, она просто-напросто взяла меня нежно за руку и повела меня дальше, позволив привести брюки в порядок. Засыпав меня жаркими поцелуями вперемешку со смехом и ловко уходя от расспросов, видел ли хоть кто-то мои стрёмные действия?

Пару недель спустя Тикса всё-таки не удержалась и раскрыла детали произошедшего между нами на самом первом свидании. Показала даже со смехом несколько сделанных с мобильного телефона снимков.

Ну да, ещё бы.

Паршивка прекрасно к этому моменту знала, что никуда уже я от неё не денусь?

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Станция автозаправки была залита ослепительным светом прожекторов.

Тикса с усмешкой смотрела на практически голого парня, стоящего с запрокинутой назад головой и спущенными брюками, неистово мастурбирующего прямо перед витриной местного круглосуточного магазина, прямо на глазах у изумлённой работницы и немногочисленных в этот час прохожих. Выражение её личика в этот момент могло показаться дьявольским — чему немало способствовали алые отблески задних фар отъезжающего автомобиля в глазах. Пытаясь удержаться от совсем уж откровенного смеха, она на миг поднесла ладонь к собственным губам, но тут же опустила её.

«Какой глупый».

И ведь она не сказала ему ни единого слова неправды. Кто же теперь, спрашивается, виноват?..

Тикса рассмеялась в открытую, уже не пытаясь сдержаться.