Высокий двухэтажный белый корпус библиотеки уже давно посещался Максимом не чаще раза или двух в месяц. Что и говорить, после подключения к Интернету привычка эта стала пережитком прошлых времён, почти атавизмом, но отказаться от неё он до сих пор почему-то не мог. Быть может, просто ворох комплексов не позволял спокойно сказать сидящей за столиком библиотекарше: «Больше я к вам не приду»?

— Вот книги, которые я брал у вас в прошлый раз, — робко кашлянул Макс. — Мы пока походим, выберем новые?

Произнося это, он чувствовал себя идиотом.

На самом деле, будучи замкнутым сычом, обычно он просто молчаливо вываливал ранее взятые книги на столик перед библиотекарем и шёл выбирать обновку. Но теперь что-то мешало ему поступить в привычной манере.

Присутствие рядом Лекки?

Девушка жизнерадостно улыбалась, созерцая обстановку через закрывающие пол-лица широкие зеркальные очки. Их она нацепила едва ли не сразу же, как они приблизились к библиотеке, — не хочет, чтобы её здесь кто-то запомнил?

Ему припомнились слова, как бы невзначай произнесённые ею на полпути к двухэтажному белому зданию. «Ты не должен без разрешения отходить от меня ни на шаг. Меня не волнуют твои мотивы, какими они ни были бы, отойдёшь хотя бы на минуту — компромат ляжет в почтовые ящики твоих подружек. А то прекрасное фото я отправлю твоей сестричке, скажу, что ты прислал его мне, утверждая, что на нём о ней фантазируешь».

Просто дрессура?

Или шантажистка планирует подвергнуть его ещё какому-то испытанию?

Не дожидаясь подтверждающего кивка от библиотекарши, Максим сделал несколько шагов к гигантским длинным шкафам, на манер стен разделяющим просторный библиотечный зал на паутину узких проходов, превращающим его в подобие лабиринта.

«Хотя какой там лабиринт, если честно, — куснул щеку он. — Простенький примитивный узор компьютерного микрочипа».

Он зябко поёжился, прикидывая, какие бы книги взять и как бы лучше покончить со всем этим побыстрее. Помимо присутствия Лекки под боком, был ещё один источник дискомфорта, заставляющий его то переминаться порой с ноги на ногу, то ускорять шаги.

С момента своего давнего сумбурного выхода из дому он ни разу не посетил туалет. Нужда же становилась всё более неотвязной.

— Ух, сколько здесь литературы, — мурлыкнула тем временем Лекки, приотстав на шаг. — В основном старые советские издания, как я погляжу.

— Ну, не только, — мотнул головой он в сторону красочно оформленных книг в близлежащем шкафчике. — Есть и гепталогия Лукьяненко о Дозорах.

— Ты читал их? — шепнула она, почему-то таинственно опустив голос. Пальцы её щекотнули ладонь Максима.

— Читал. — Он покраснел. Не потому ли, что ему пришлось на миг сдвинуть ноги? — Атмосферный цикл, особенно вначале.

— Я слышала, что позже автор запутался в противоречиях?

Голос Лекки отчего-то коварно дрогнул, она пристально смотрела ему в лицо, словно не желая пропустить ни малейшего изменения черт в нём. Или такое впечатление лишь создавалось благодаря очкам?

— Ну... не то чтобы очень... иногда, пытаясь обмануть читательские ожидания, делаешь какие-то глупости...

Максим сбился и замолчал. К хейтерам Лукьяненко он себя не причислял, он вообще не любил массовые стихийно-сетевые движения, особенно со знаком «минус». Сейчас же у него была и иная причина смущаться.

— Слушай, — взмолился он, — давай... просто... выберем какие-нибудь книги?

Ноги его снова невольно сдвинулись.

— Давай, — солнечно улыбнулась Лекки. Сдвинув очки на лоб и окинув Максима сверху донизу взглядом. — Какие книги ты тут обычно берёшь?

— Р-разные, — он почувствовал, что рука его в ладони Лекки начинает потеть. — Фантастические, философские... научно-популярные. Как-то раз взял про этого, про Диогена Лаэртского...

Это было правдой. Откуда же, интересно, у него сейчас такое ощущение, будто он выпендривается перед ней?

— Тебя интересуют древнегреческие философы? — Ресницы Лекки взлетели, а рука её, сжимавшая пальцы Макса, чуть сжалась.

— Не только. — Пальцы его в ответ стиснулись ещё сильнее. Спохватившись, он заставил себя расслабить их. — Я ещё Канта читал... ох... пытался читать...

— Так трудно пишет?

Глаза Лекки смеялись.

— Там... много непонятных слов. И вообще, чтобы что-то понять, надо читать по порядку, — выдохнул Максим. — Я же... привык по диагонали...

Его посетило подозрение, что он не успеет дойти до дома, что ему лучше будет посетить кустики сразу после выхода из библиотеки. И надо же, чтобы мочевой пузырь так разрывался с двухлитровой бутылки пепси и чашки коктейля в кафе?

Он сделал шаг к ближайшим шкафчикам, заставляя себя скользить взглядом по полкам. Вот Аронсон и Пратканис, «Эпоха пропаганды», — может, взять?

Социальная психология — это вроде бы интересно.

Взяв в руку книгу, он задумался, куда положить её, — у него не было при себе ни пакета, ни сумки. Прежние книги, взятые из его дома Лекки, она принесла сюда в своей сумочке, но не просить же её распахнуть сумочку вновь?

Вообще-то раньше бы это не особо смутило Максима, он бы просто засунул книгу под мышку или отложил в сторону. Но сейчас даже мысль о таком копеечном усилии напрягала его.

— Тебе нравится психология? — вскинула восхищённо брови Лекки. — Мрр, какая прелесть.

Она выпустила с неохотой руку Максима, позволяя тому предпринять что-нибудь с книгой, Макс же, чувствуя, как ощущения в низу живота перестают быть томными, полубессознательно загородил книжной обложкой проблемное место, одновременно чуть-чуть прижав её к паху.

Это помогло.

Во всяком случае, неумолимая тяга в туалет слегка приугасла, но в глазах Лекки, видимых из-под сдвинутых на лоб очков, появились смешинки.

— О, даже так. — Она улыбнулась, проведя языком по губам. — Не думала, что тебе н а с т о л ь к о нравятся книги.

Максим опять покраснел.

Из памяти его непроизвольно всплыли воспоминания ранне-пубертатной юности, когда он действительно делал с некоторыми книгами не очень хорошие вещи. Ну да, напряжение в мочевом пузыре и сексуальное возбуждение часто сопутствуют?

Рука Лекки тем временем резко метнулась вперёд, пальцы сомкнулись на корешке книги. Максим от неожиданности отпустил её.

— Я могу немного помочь. — Она улыбнулась шире. Книга в её руке упёрлась прямо Максиму в пах, чуть-чуть потёршись об него, потом потёршись ещё раз. — Тебе ведь приятно?

Максим беспомощно открыл рот, чувствуя, как на брюках его растёт сумасшедший бугор, как тяга его в туалет угасает едва ли не полностью, сменившись новыми, в чём-то даже манящими ощущениями. Но если кто-нибудь из библиотечных сотрудников зайдёт сейчас в промежуток между шкафами и увидит...

— Ай, как тебе хорошо, — танцевали солнечные зайчики в глазах Лекки. Она слегка наклонила книгу, вильнув её корешком вокруг бугорка на брюках. — Ай, как тебе сладко... Тебе ведь хочется, чтобы я продолжала?

Острый край обложки потёрся резко о бугорок. Максим сжал на миг зубы.

— П-пожалуйста...

«Пожалуйста» — что? «Пожалуйста, перестань» или «Пожалуйста, продолжай»? Макс сейчас не мог сказать этого сам.

Лекки помолчала несколько мгновений, с задумчивостью изучая его таинственно блестящими глазами.

— Приспусти брюки, — шепнула она.

— Ч-что?..

Он не поверил поначалу своим ушам.

— Вместе с трусами, — уточнила Лекки, слегка склонив голову. В глубине её глаз как будто что-то сверкнуло. — Чуть-чуть.

Почти загипнотизированный влекущим взглядом Лекки, бархатными интонациями её голоса, Максим одеревенелыми пальцами подцепил резинку собственных брюк, а затем и белья. Сдвинув её немного, сантиметров на десять, что привело к высвобождению некоторых частей его тела из плена давно уже тесной ткани?

— Тебе ведь нравится эта книга. — Твёрдый корешок вновь вильнул по его коже, но уже не через материю брюк. — Ты её жаждешь.

Лекки неожиданно распахнула книгу — и, прежде чем Максим успел среагировать, приложила страницы её к перевозбуждённой Максовой плоти, так, что головка скользнула по абзацам печатного текста, оставляя след смазки.

— Ведь так?

Максим снова безвольно распахнул рот, выпуская стон, зарождающийся в нём от этих безумных, противоестественных ощущений. Меж тем Лекки снова захлопнула книгу — так, что достоинство Максима оказалось аккурат меж книжных страниц.

— Ты — х о ч е ш ь её?

Она чуть сдвинула книгу назад, одновременно как будто силясь захлопнуть её до конца, так, чтобы давление на головку достигло предела.

— Скажи это.

«Она желает, чтобы я кончил прямо на эти страницы, извергся на страницы библиотечной книги, — промелькнуло в углу затуманенного страхом и похотью Максимова разума. — Чтобы я сделал это прямо в библиотеке. Прямо тут и сейчас».

Макс застонал громче от то ускоряющихся, то замедляющихся действий Лекки.

«Нет, не так».

Он сцепил зубы.

«Она желает, чтобы я у м о л я л об этом».

Максим отступил на шаг, выдернув рывком свой исстрадавшийся орган из плена белых страниц, с трудом затолкав его вновь в плавки и брюки. Акт этот потребовал крайнего напряжения воли, призыва всех его сил, — но, даже пойди он на поводу у извращенки, не станет ли лишь хуже потом, когда после пика наслаждения тяга к туалету вернётся?

— Я... — Он кашлянул, залившись краской сильнее прежнего. Ему ещё надо как-то перед ней оправдываться? — Д-давай... просто выбирать книги.

Вроде бы он уже говорил это?

— Давай, — после паузы кивнула Лекки, слегка прищурившись. Она подняла книгу в руке почти до уровня лица, демонстративно облизнув край корешка, что заставило Максима дрогнуть. — Почему бы Гротескному Гроссмейстеру Гвестарио... не собрать себе целый гарем?

Он обернулся обратно к шкафам, изучая их полки.

Так, «Планиверсум» Дьюдни, это мы уже читали когда-то. Вещь потрясающая, хотя скрытый подтекст с глубокомысленными мудрствованиями псевдовосточного стиля убеждённому технократу и сциентисту Максиму не особо понравился.

Сборник произведений Фармера, со странной синеволосой девушкой на обложке, призывно распахнувшей влажные губы. Ого, да это первый томик «Мира Реки»?

Максим вновь сдвинул ноги, вспомнив одновременно один эпизод из начала цикла, дико заводивший его в бытность подростком.

В бытность подростком...

Полно, да закончилась ли у него уже эта бытность?

Ощущая, как его колотит вперемешку разрядами боли в мочевом пузыре и вспышками дикого возбуждения, ловя себя временами на протягивании к паху руки, он обернулся на Лекки. Злодейка с задумчивым видом изучала книги поодаль — и, как будто уловив его взгляд, приняла чуть более импозантную позу, проведя ладонью по своему оранжевому топику, позволяя груди чётче обозначиться через ткань.

Прежде, чем Максим осознал, что он делает, пальцы его пару раз дрогнули на оттопыривающейся материи брюк.

Губы Лекки изогнулись в улыбке:

— Кажется, кто-то хотел всецело сосредоточиться на выборе книг? Хотя, — в голосе её мелькнула насмешка, — я не против немного отвлечься.

— Н-нет, — пробормотал Максим, лихорадочно тряся головой. Ему стало зябко и жарко одновременно. — Я...

Он повернулся обратно к книгам, сжав изо всех сил бёдра, чем больше он боролся с возбуждением, тем неумолимей становилась тоска по санузлу.



Что же выбрать? Фармера и Аронсона с Пратканисом? Хотя Фармера мы вроде уже читали, его книги легко найти в онлайне, да и вообще — лишь пара книг вместо обычно здесь выбираемых пяти-десяти?

А, не всё ли равно?

— Ид-дём, — выдавил он сквозь зубы, разворачиваясь к выходу из межшкафного закутка.

— Так быстро? — Брови Лекки знакомо взлетели. — Ты не хочешь повыбирать ещё книжки... попримеряться к ним, полистать их... быть может, в некоторых найдутся пикантные картинки?

Ему было слишком тяжело, чтобы злиться.

— Н-нет.

— Вот как.

Она улыбнулась уголком рта — изучая его лицо, румянец на его щеках, его плотно сдвинутые бёдра. И надвинула очки на глаза.

— Тогда идём.

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

— В-вот, в-возьмите. — Максим чуть ли не заикался, пританцовывая, переминаясь с ноги на ногу. Это было невозможно дальше терпеть. — Мы в-выбрали.

К чему все эти риторические реверансы? Обычно бы он просто выложил книги на столик, дожидаясь, пока библиотекарь покончит со своими делами и возьмется за регистрацию выбранных им книг.

Лекки успокоительно сжала его ладонь. Он чуть не застонал, ощущая, как от этого простого жеста с ним готово произойти непоправимое.

Может, выбежать наружу — и за угол? На улице вроде бы уже успело стемнеть.

«Ты не должен без разрешения отходить от меня».

Почтенная женщина-библиотекарь неторопливо протянула руку к книге по социальной психологии и раскрыла её, разыскивая в уголке обложки листок со специальными данными. Максим стиснул до боли зубы, видя её медлительность.

«Меня не волнуют твои мотивы».

Библиотекарша щёлкнула колпачком шариковой ручки и принялась переписывать данные с извлечённого из книжки листка в служебную тетрадь.

Букву за буквой, значок за значком.

Максим заметался на месте, ощущая, как пот собирается каплями у него на лбу, как у него всё плывёт в глазах. Может, попросить побыстрее?

Рука Лекки снова стиснула его ладонь — как раз в тот момент, когда губы Максима открылись, а вспышка боли в паху заставила его на миг прямо при библиотекарше прижать к брюкам свободную руку. Улыбнувшись ослепительней прежнего, она спросила у женщины:

— Скажите, а у вас есть «Сумерки»? Я слышала, что это очень интересный роман, который нравится девушкам.

Вздохнув, библиотекарша отложила ручку. Окинула взглядом интерьер помещения за спинами посетителей.

«Что она делает?»

Максим безмолвно взвыл, будучи вынужден отдёрнуть руку от брюк под взглядом женщины, иначе выглядело бы так, будто он самоудовлетворяется. Хотя совершение определённых движений и впрямь слегка возбуждало, одновременно успокаивая мочевой пузырь?

«Она же затягивает, нарочито затягивает всё это?»

В горле у него пересохло.

— У нас есть «Гостья» Майер, ещё была первая книга «Сумерек», но она сейчас на руках у кого-то, — сообщила библиотекарь. — Полного собрания книг, к сожалению, нету.

— Жаль. — Обворожительная улыбка Лекки стала ещё ослепительней. — Я слышала, что там такие харизматичные персонажи, некоторые девочки просто mекym по ним.

Взгляд её остановился на Максиме, сжавшем до боли бёдра, застывшем неподвижной скульптурой, неспособном даже толком осмыслить идущий сейчас разговор, не то что сказать Лекки, что сленг её не особо подходит для общения с пожилой дамой.

— И некоторые мальчики тоже.

Максим закусил губу, колени его задрожали как пожарный гидрант. Она з н а е т?

— Ведь правда?

Кажется, ирония в её голосе резала ему уши. Сделав шаг вперёд, явно рассматривая его через очки с неприкрытым наслаждением, Лекки похлопала его по плечу. После чего приобняла его чуть выше пояса, прильнула к нему на миг — и встряхнула слегка всё его тело.

— Я...

Он ощутил, как в глазах его выступили слёзы, как нечеловеческое напряжение в паху лопается, разверзается неумолимо пламенной вспышкой.

— Н-не...

Что это за прохлада, стекающая по левой штанине?

— Взгляните, — шепнула Лекки, — как мальчик разволновался. Ему настолько нравятся «Сумерки», особенно некоторые их герои и героини?

Библиотекарь вновь оторвала взор от бумаг, подняв его — «Этого она и добивалась», мелькнуло лихорадочно в его уме, — на Максима. Глаза её расширились, явно заметив расширяющееся на светлых синтетических брюках тёмное пятно.

— Что...

Максим загородился рукой, не успев осознать толком, как это выглядит, пальцы его проделали ещё несколько двусмысленно-скользких движений.

— Надеюсь, ты сейчас всё же вспоминаешь о Белле? — едко поинтересовалась Лекки, склонив голову. Очки её мягко блеснули. — Или — об Эдварде?..

Пошатываясь, не будучи в силах связать воедино хотя бы два слова, Максим отступил на несколько шагов от библиотечного столика, оставляя за собой мокрые липкие следы.

И, развернувшись, выбежал из помещения.

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Пустота.

Максим не сразу осознал, что напряжение, одолевавшее его нечеловеческой пыткой уже как будто на протяжении вечности, утихло, оставив лишь круги в глазах и ощущение блаженной пустоты внутри.

В ноздри ему хлынул солёный запах мочи.

Он скосил глаза на лужу, только что сделанную им прямо у угла здания библиотеки, лужу, к созданию которой он приступил, даже не проверив, есть ли кто-нибудь рядом. Кашлянул — и попытался заправить обратно в брюки свои многострадальные причиндалы.

— Ого, какое здесь наводнение, — прозвучало насмешливо рядом. — Прямо Ниагарский водопад, если не сказать больше?

Взор его скользнул в сторону темнеющего неподалёку силуэта Лекки.

— Ты знала.

Прозвучало это не столько обвиняюще, сколько попросту сухо. Максиму было уже не так-то легко извлечь из себя какие-либо эмоции.

Лекки рассмеялась.

— Знала ли я о таблетке мочегонного средства, которую сама парою часов ранее растворила в бутылке пепси?

Наслаждаясь растерянностью Максима, она хлопнула по своей сумочке.

— Ты лучше поинтересуйся, засняла ли я эту сцену айфоном, размещённым во внешнем кармане сумки объективом наружу. Кстати, выглядел ты со стороны просто очаровательно.

— И... засняла?

Голос Макса показался ему глухим, словно проходящим сквозь длинную жестяную трубу.

— Не знаю, качество ролика я ещё не проверяла, но ракурс для съёмки старалась выбирать лучше, — беспечно отозвалась Лекки. — Жаль, что ты отказался от возможности познакомиться ближе с одною из взятых книжек. Мурр-ррр, так бы тебе досталось сладкое вперемешку с горьким?..

Она рассмеялась снова, а Максим ощутил, как кулаки его непроизвольно сжимаются. Сможет ли он когда-нибудь появиться теперь в этой библиотеке?

Дыхание его потяжелело, в уме стали рождаться связанные с физической агрессией образы. Вот бы отобрать у этой девчонки мобильник и выбить из неё все пароли?

Лекки тем временем прервала смех.

— Ого. — Острый её взгляд коснулся Максима, зрение которого уже приспособилось к почти ночному полумраку. — Да ты, я вижу, начинаешь думать о разных нехороших вещах. Вроде того, — в голос её почему-то на миг словно вкралась застенчивость, — что бы ты сделал с бедной маленькой Лекки, если бы мог?

Она сделала шаг вперёд, ладонь её коснулась груди Макса через майку.

— Держу пари, тебе хотелось бы этого, — шепнула шантажистка. — Содрать с меня юбку... ударить... вынудить меня силой опуститься на четвереньки...

Рука её соскользнула ниже.

— Ведь так?

Она шагнула ближе, Макс ощутил её горячее дыхание у себя на шее.

— Что, — шёпот её звучал так тихо, что Максиму приходилось вслушиваться изо всех сил, чтобы различить хоть что-то, — если я разрешу тебе это?

Прислушиваясь к оборвавшемуся на миг дыханию собеседника, девушка вновь засмеялась.

— Ты знаешь, что изнасилование, согласно статистике тайных опросов, является одним из наиболее жарких фетишей в девичьих грёзах? — Глаза Лекки блестели в свете ночных фонарей. — Другое дело, что редко какая девушка отважится перевести грёзу в явь. Ведь наяву фантазия так часто протекает не согласно сценарию?

Кончик её носа скользнул по губам и подбородку Максима, ощущающего, как организм его сходит с ума от близости прильнувшего к нему дивного тела, как брюки его готовы лопнуть.

— Я издевалась над тобою весь день, — выдохнула шантажистка. — Я опозорила тебя перед твоей сестрой. Я вынудила тебя сделать лужу на полу в библиотеке. Ты... наверняка... хочешь отплатить мне за это?

— Хочу, — неожиданно даже для самого Максима сорвалось с его уст.

И — не менее неожиданно — рука его полуобвилась вокруг девичьей талии. Пальцы его, кажется, уже стали нащупывать дерзкий изгиб ягодиц?

— Не спеши, — пощекотала Лекки дыханием его ухо. — Я хочу, чтобы всё было красиво. Чтобы никто не мог помешать.

Она чуть отстранилась.

— Тут в парке неподалёку имеется одна аллея, даже в дневное время довольно заброшенная, в позднее же время суток и вовсе не посещаемая никем. Я доведу тебя до неё, — тут голос Лекки снизился, приобретя заговорщицкие нотки, — ты расположишься в засаде. Всё как в настоящей жизни. Пару минут спустя я пройду через эту аллею — ничего не подозревающая, невинная девушка в скромном белоснежном платьице, распевающая про себя песенку, незнакомая с тобою вовсе?

Ты, — тут дыхание шантажистки чуть участилось, — выскочишь из кустов и набросишься на меня. Как зверь, муррр... как хищник. Сорвёшь с меня одежду, я буду всеми силами сопротивляться... всё, как наяву, всё как взаправду... быть может, тебе даже придётся пару раз ударить меня по лицу, чтобы я не кричала? И осуществишь... с беззащитною жертвой, вынужденной повиноваться каждому твоему требованию... всё, чего тебе так долго хотелось, всё, о чём ты так долго мечтал. Без... без каких-либо... ограничений.

Выдохнув последнее слово, злодейка замолчала. Не без удивления Максим заметил, каким тяжёлым стало её дыхание, как бурно вздымается и опускается её грудь.

Она и вправду возбуждена?

— Это ловушка, — сухо констатировал Макс. Не веря, отчаянно не желая верить при этом самому себе. — Ты... снимешь это на видео. Получишь... получишь компромат, имеющий вес уже и с точки зрения Уголовного Кодекса.

Почему ему так горько произносить это вслух?

— Даже если и так, — глаза шантажистки сверкнули, — не достаточно ли ты уже заработал компроматов, чтобы бояться ещё одного? Но если не веришь...

Чуть изогнувшись, она расстегнула одну из молний на боку своей сумочки, после чего протянула Максиму прибор узнаваемых очертаний.

— Бери-бери, — ресницы Лекки дрогнули, — все ролики, включая непроверенный, я уже всё равно закачала на анонимный хост, а все пароли стёрла. Если это поможет тебе быть уверенным, что я ничего не снимаю?

Он осторожно взял айфон из её рук, чувствуя холодок корпуса.

— Возьми заодно и это.

Пальцы Максима стиснулись на новом извлечённом Лекки из сумки предмете, прежде чем он успел осознать, что, собственно, берёт.

Нож?!

— Вдруг я окажусь несговорчивой, — шепнула Лекки со странной застенчивостью в голосе. — Вдруг меня понадобится... переубедить... прижав острие к моему хрупкому горлу.

— Ты больная, — произнёс Максим без особой убеждённости. Впридачу ко всему, кажется, его дыхание тоже потяжелело?

Шантажистка вытянулась вперёд, её горячие губы коснулись мочки Максимова левого уха:

— Да.