Наверно многие помнят, что в советских школах в первые дни сентября была такая традиция: писать всем сочинение на одну тему "Как я провёл лето". Сидя рядом с Зиночкой, в которую я был тайно влюблён и глядя на пронзительную глубину синего осеннего неба и порхающее золото облетающей листвы, я написал, что естетсвенно, то что требовала и советовала наша незабвенная учительница словестности.

Но случись это сегодня, вполне возможно, что на чистые листы той тетради аж за две копейки пролились бы совсем другие слова, мысли и образы, сплетаясь в яркий, просто солнечный узор последнего лета моего и моих одноклассников детства. Именно сейчас это так ярко встало в моей памяти.

Мы двое суток ехали в плацкартном вагоне. Ехали, хорошо сказано...Папа и дядя Коля, брат отца, решили немного денег съэкономить, ведь как это -ехать в поезде и не выпить? Вот поэтому вместо купе мы наслаждались "прелестями" плацкарты. Выпив, они залезали на верхние полки и засыпали, издавая тихие или не очень рулады великолепного храпа.

А я и Лиза, дочка дяди Коли, а значит моя кузина, просто изнывали в вонючей плацкарте с полным набором фирменных прелестей того вагона и того периода- постоянной очередью в туалет, отсутствием то воды, то чая, потными, раздражёнными пассажирами и въедающимся в память и кожу запахом специфической вагонной пыли. Но самым светлом местом была ОНА...

Русоволосая, крепкая, фигуристая девчонка, стройная и вся какая-то упругая, весёлая, живая-она просто скрасила мне все ужасы этой дороги и ввергла в состояние стойкой влюблённости. Сказочно красивая девчонка, моя ровесница, несмотря на все невзгоды, оставшись без матери, с вечно подвыпившим отцом, успевала и уроки готовить на "отлично", и в доме, как сказала моя мама, побывав там, была чистота, как в операционной, да и сама Лиза была всегда, как говорится-"как новая копейка".

Мы чинно вели себя, когда отцы наливали и пили свои напитки, а когда они засыпали, баловались без удержу. Лиза была сгустком энергии. Если была вода, она набирала немного и обливала меня. Вот тогда для меня наступали самые сладкие моменты нашего путешествия. Вагон погружался в темноту и понемногу засыпал, а мы, такие счастливые, тихонько, но упорно баловались и боролись на скомканных простынях нижней полки.

Когда её загорелые и не по-девчоночьи сильные руки захватывали меня в плен, горячее дыхание борьбы обжигало кожу, её красивые плотные ножки раздвигались, пропуская меня ближе к себе и тут же с силой сжимали мои ноги, так что упругая плоть моего восставшего члена и вздутых яичек тёрлись об её живот, когда в моей груди эхом отдавался стук её сердечка, когда её влажные, горячие, полураскрытые губки оказывались в двух миллиметрах от моих, а иногда так сладко-волнующе прижимались к моим таким неумелым...

Тогда всё существо моё затоплялось сладкой тревогой и душу затягивала сверкающая паутина непередаваемого счастья. Это было так сладко-сказочно! Ты лежишь уже на её упруго-сильном теле, между её ножек и что-то такое заполняет всего тебя...И все ужасы дороги отступают и ты уже почти в раю! И лежал бы так долго-долго, да ей надо на свою полку, да и утро уже скоро-когда ночь пролетела! Мы просто не замечали бег времени!

А на вторую ночь наши отцы крепко "дрыхли" внизу, а мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, на верхней полке, шепча ни о чём и радуясь неизвестно чему. Ветер и легкая копоть летели нам в лицо, а я, облитый жаром её бёдер и упругой попки, которую с удовольствием мял, перевернулся на живот, чтобы скрыть выпирающее и стыдное волнение.



Потом мы перед сном по очереди сходили в туалет, благо очереди не было, а когда я вернулся, Лиза лежала на животике на полке и лукаво посматривала на меня-мол, куда я залезу. А я набрался храбрости и залез на её полку и, увидев её полуголые ножки, высоко открытые задравшимся халатиком, так же нахально лёг прямо на неё. Это было так волнующе-сладко! Мой член упёрся в её тугую попку, затем, просунув руки под неё, я нахально стал мять её небольшие, но такие упругие мячики грудей. Я был на седьмом небе!

Ну и естественно, тут вскоре и случилась физиологическая проза моего моего возбуждения-тихонько взревев, я сильно зажал Лизу и бурно стал кончать в трусы, даже её халатик немного промок. Я ещё долго лежал на ней, остывая и отходя от блаженства оргазма, но нужно вставать! А Лиза повела себя просто умницей! Я даже был сильно удивлён-мы вдвоём зашли в туалет, она разделась, оставшись в одних тусиках и чуть застирала свой халатик. Затем просто содрала с меня трусы, сунув мне в руки другие-когда она успела их взять! А мои "боевые" трусы также застирала быстренько и мы пошли обратно. Я залез на свою полку, а она ту же ко мне, мы обнялись и заснули.

На следующее утро поезд выбросил нас на перроне и через час мы были у мамы дяди Коли, бабушки Лизы. Её внучатый племянник вручил ей коробку конфет, несказанно обрадовав, а мы с Лизой после завтрака пошли на речку- лето, жара, июль! Когда Лиза со своей белозубой улыбкой вышла из раздевалки, то я понял, что сердце моё остановилось и я не сразу и вспомнил, что надо дышать. Передо мной стояла юная богиня в купальнике! За два прошедших с последней встречи года эта пухлогубая худенькая пацанка расцвела в эльфоподобное существо с божественным телом, которое только и возможно в 16 лет.

Мы накупались просто вволю, отмокая от потной духоты вагона и копоти и грязи. А когда эта юная красотка в мокрых, облипших её тугую круглую попку трусах, смеясь и радуясь неизвестно чему, выходила из воды, моё сознание плавилось от любви и невероятной страсти, бурного желания, как мороженное на солнцепёке. Лизанька была просто умницей и тихо шептала мне на ухо, чтобы я успокоился и так не пялился на неё, ну а ночью она меня "успокоит". И жар по всему телу от этих слов!

Взрослые спали прямо в саду, а мы на сеновале или чердаке. Мы лежали, тесно прижавшись, я целовал её мягкие сладкие губы, неумело, но страстно. А как она отвечала мне! А я несмело вначале, а потом распаляясь, целовал и гладил её всю, уже совсем голую, с головы до ног, упиваясь сладостью и красотой её тела, вкусом казалось созданного из солнца, летних ягод, парного, такого живого молока и мёда, который мы ели прямо из сот. Вот такой она была сладкой! А потом её горячие губки пробежали по моей груди вниз и я очутился в раю-Лиза взяла мой одеревеневший от прилива крови член прямо в свой ротик! А когда кончил-я просто потерял сознание! Это была сказка!

Надо заметить удивительное- наши отцы, пребывая в степени постоянного опьянения, тем не менее ухитрялись косить, колоть дрова на зиму, ремонтировать дом, качать мед и собирать грибы. А мы, помогая по мере сил, развлекались вовсю-купались, ходили собирать ежевику и наелись ею досыта, а ночью-я с нетерпением ждал ласк Лизы, которая похоже и сама очень хотела ласк от своего неожиданного ухажера. Конечно, это был инцест, но мы об этом не думали, стараясь только получить впечатлений от своих жарких поцелуев и объятий.

Жар нашей страсти просто обжигал нас и я только боялся, чтобы летевшие от меня искры не подожгли сено на чердаке. И вот ещё Лиза удивила меня, когда я распалился, а она не взяла в свой чудесный ротик, а выгнувшись и повернувшись, легла на животик, подставив мне свою сладкую попку. Я долго ласкал её язычком, что она стала тихонько стонать. А я всунул весь свой член в её тугую дырочку и сам застонал от наслаждения. Мой член оказался в тугом горячем плену, о котором мечтают все мальчишки моего возраста! Ночь вспыхивала всеми красками радуги и я почти терял сознание от небывалого наслаждения.

Осталась неделя до нашего с папой отъезда и мы с Лизой просто бешено ласкались, желая насладиться наперёд. Ни испепеляющее солнце лета, ни комары ночью, ни усталость не могли отвлечь нас от этого самого приятного в мире занятия-ни днём в зарослях ивы, ни ночью на сеновале. А когда мы уехали, я тихонько плакал всю ночь под добрый храп папы. Мы больше никогда не увиделись, жизнь разметала нас, но её образ, её красота помнилась мне везде и всегда!

Тогда я не смог написать своё "сочинение"-написал сейчас!