Все в первый раз

Мне всегда казалось, что большинство эротических рассказов, которые можно найти в Инете на некоторых сайтах, выдуманы. В них порой описываются такие невероятные вещи, которые заставляют усомниться в достоверности рассказанного: в основном, преобладает внешнее описание событий, чаще всего, половых акт ов, которые подаются в довольно примитивном и извращённом виде. Иногда создаётся впечатление, что подобные рассказы, даже если они и подписаны женскими именами, выдуманы сексуально озабоченными мужчинами с их примитивной психологией, пытающимися придумать нечто такое, чего им с их недалёким воображением хотелось бы, но не удалось испытать.

Вот я и решила разместить свой рассказ в Инете. Я ни на что не претендую, а лишь, насколько позволяют мои способности, описываю то, что происходило со мной на самом деле. В этой истории тоже присутствуют откровенные сцены, но писала я о них не из-за того, что у меня возникало желание, выдумав, приукрасить свой рассказ, а только потому, что они происходили на самом деле; при этом я не просто описывала действия, а старалась как можно подробнее передать свои мысли и, главное, ощущения.

Отсчет моего нового существования начался с того вечера в ресторане. Визит в ресторан - уже само по себе это было событием для меня. Я была несовременной до смешного, и в ресторане оказалась всего-то второй раз в жизни. Был повод - день рождения Славика.

Кто такой Славик? – это мой жених, уже бывший ... мне казалось, я как родилась, так и стала его невестой. Всю жизнь мы были соседями по подъезду, и в один детсад ходили, а потом в одну и ту же школу. Наши мамы дружили и вечно поручали Славке присматривать за мной и защищать - он на целых четыре года был меня старше. Правда, защищать у него не очень получалось, но в критические ситуации мы к счастью попадали не часто.

С детства нас называли женихом и невестой. Сначала дразнили, потом шутили, а потом все стало всерьез. Маме его страшно хотелось видеть меня женой Славика. Ему тоже. А я ... во всем этом цирке я исполняла роль дуры. Потому что Славка не был мне нужен ни в каком качестве. Он был так себе, ни рыба, ни мясо. Но с большим самомнением. А мне не хватало решимости все расставить по своим местам. Школу мы закончили, поступили в Институт, слава Богу не в один и тот же.

Подходила к концу осень. Дворы покрылись пожелтевшей листвой. В конце ноября был день рождения Славика, вот он и пригласил меня в ресторан. Еще Славка пригласил четырех своих приятелей, с одним из них пришла девушка. Ни с кем я знакома не была, Славка нас перезнакомил, про меня сказал: "Оля, моя невеста".
Все шло отлично. Ребята оказались веселые и общительные. Андрей так классно рассказывал анекдоты, мы хохотали как сумасшедшие. И что мне понравилось - без всякой похабщины. Я самая молодая в компании была, и ребята то и дело подшучивали, типа: "Здесь дети!" или "При детях - не выражаться!"

В общем, приятели Славика мне понравились. Про Андрея я сказала, он очаровал своим чувством юмора и галантностью. На Лешика мне просто нравилось смотреть. Он занимался бодибилдингом, и фигура у него была потрясающая. Лешик пришел в облегающей футболке и был неотразим. Павлик был сама галантность и тоже сыпал остротами. Вот четвертый приятель - Мишук, запомнился лишь тем, что частенько исчезал со своей девушкой, то покурить, то потанцевать, то подышать, а под конец они и совсем куда-то делись ...

Из Андрюшки тосты, как горох из порванного мешка сыплются. Ну а тост сказан - уже вроде и нельзя не выпить. Славке вообще все по барабану стало, говорит: "Натаха, не ломай кайф! Смотри, как классно сидим!" Я чувствую - у меня тоже голова поплыла, хоть я и мало пила, но когда все просят и уговаривают – глоточек - два все равно выпьешь. Потом парни придумали, что каждый с каждым должен на брудершафт выпить и поцеловаться. Мне эта затея хоть и не понравилась, но я тоже выпила. Парни меня по-братски, в щечку чмокнули, а Славка полез обниматься, губами мокрыми тычется ... Ребята его со смехом на стул кое-как усадили, а я разозлилась, и так мне противно стало на него, пьяного, смотреть ... Вскочила! Андрей говорит: - Ты куда, Оля?

А куда я? "В туалет", - говорю. Постояла там у окна у открытого, чувствую - пьянаяяяя. Никогда в жизни я столько не пила, девочка-паинька, вечная отличница. И хочу я сейчас только одного - домой. Вышла из туалета, три шага не отошла, подлетел Лешик: - Я тебя ищу! Пошли, там Славке плохо!

Я испугалась: - Где он? - чуть ни бегом за ним припустила и не успела опомниться, как оказалась в какой-то подсобке. Когда Лешик втолкнул меня через порог, я увидела только Андрея, обернулась, намереваясь спросить про Славку, и обнаружила, что Лешик запирает дверь, просовывая в ручку какую-то палку. Я не знаю, дошло ли до меня тогда, что это значит; собиралась ли я кричать и драться, или еще что, но Андрей сзади зажал мне рот, а Лешик подскочил и схватил за руки. Те первые минуты я помню смутно, я будто обезумела - вырывалась от них, как сумасшедшая, - но долго мне буянить не дали. Лешик ударил в живот - он потом говорил, что слегка, но мне хватило. Слезы полились градом, дыхание прервалось, к тому же Андрей продолжал зажимать мне рот. Когда я кое-как продышалась, я уже ни пиналась, ни вырывалась. И Андрей, все еще прижимая меня к себе спиной, принялся втолковывать в самое ухо: - Малышка, нам не хочется тебя бить. Просто рука не поднимается. Давай договоримся по-хорошему. Кричать больше не надо, иначе заткнем рот вон той тряпкой, - он повернул меня, чтобы я увидела драные лохмотья на полу. - Договорились? - Он расслабил руку, которой зажимал мне лицо. Я молчала. - Умница, - похвалил он. - Мы тебя не обидим, честно. Ты не бойся, делай, что мы скажем, и все будет хорошо. Даже никто не узнает, клянусь. Разденься, а то пока то да се, помнешь платьишко, - "заботливо" сказал он. - Лешик, дубина, помоги нашей малышке.

Я попятилась от них, и Андрей сказал: - Так не пойдет, Оленька. Мы же договорились. А если не договорились, нам придется заткнуть тебе рот и немножко поучить, как себя вести. В общем, в итоге получится то же самое, только тебе будет очень больно. И в твоих интересах не тянуть время, если хочешь, чтоб никто ничего не узнал.

Я мгновение оценивала ситуцию и разделась. Под платьем у меня были только трусики, и помню, что мелькнула предельно идиотская мысль: "Неужели их тоже придется снимать?"

Лешик обхватил меня сзади, у него были влажные руки, он тискал мне груди, больно сдавливал и крутил соски, катая их между пальцами. Потом поставил на что-то ногу и положил меня спиной через нее, наклонился, прижался лицом к груди, начал трогать сосок языком, прикусывать и вдруг захватил губами всю коричнево-розовую вершинку, сильно всосал ее, и начал посасывать, то легонько, то до резкой боли. Потом он, как голодный, накинулся на другую грудь. Тут я почувствовала, что меня подхватывают под ягодицы, и одновременно стягивают трусики. Наверно от того, что я была пьяна, мне начало казаться, что рук не четыре, что они на мне всюду. Я перестала понимать, что со мной делают - я как будто теряла сознание.

Услышала, как Андрей засмеялся и сказал: - Ты только погляди! Она еще и девочка!

Лешик оторвался от меня и спросил: - Тебя что, Славка не трахает? И минет ты ему не делала?

А Андрей говорит: - Ты какой-то отсталый, Лешик. Вот Оленька сейчас обслужит нас по первому классу, и все равно целочкой останется. Ты, детка, не бойся, будь умницей и все будет в порядке.

Отсталый был не Лешик. Я в самом деле, ни разу не была с мужчиной. От Славки меня спасало, вот это самое его "ни рыба, ни мясо" - по-моему, он просто боялся меня. Одновременно он служил какой никакой защитой. В общем "процесс" я представляла себе только в воображении.

Они, действительно, "не тронули" меня. Андрей велел взять в рот его член. Когда я увидела это невиданное до той минуты чудовище, я зажмурилась изо всех сил. Они засмеялись, а Лешик сказал: - Олюнь, это вкуснее чем эскимо! Давай, пробуй!

- Оближи его хорошенько, - сказал Андрей, - сделай мокрым. Ты же не хочешь, чтоб он в ту дырку залез, где у тебя и так мокренько.

Там стоял какой-то стол с полированной крышкой, меня заставили наклониться и лечь на него. До сих пор остро помнится ощущение, что живот и грудь обжигает холодом. Лешик встал впереди, одной рукой держал мои руки, заведенные за спину, а другой зажал рот. Андрей взял меня за ягодицы и сильно раскрыл их. Я замерла от страха, когда в меня толкнулось горячее, но это он только слегка примеривался. А ворвался одним резким ударом, от которого меня прошило острой, разрывающей болью!.. Меня как судорогой подбросило, но на поясницу давил Лешик, а за бедра крепко держал Андрей. А крик мой заглох в ладони этого амбала.

- Вот это ты засадил! - хохотнул он.

Я могла только плакать, и рука у него стала мокрая.

- Ну все, успокойся, - "уговаривал" Лешик, - попку твою девственности лишили, больше не будет больно, - а Андрей ходил во мне, как поршень, и мне казалось, что с каждым ударом он снова и снова разрывает меня.
- Давай, Олюнь, сделай и мне тоже хорошо, - сказал Лешик, отпустил меня и начал расстегивать ремень.
Все что я могла тогда - только закрыть глаза. Боль как будто отняла все силы, превратила меня в безвольную тряпку.

В губы мне ткнулось большое и твердое, я открыла рот. Лешик сжимал в руке мои волосы и не позволял уклониться, когда его член входил так глубоко, что я начинала давиться им.

- Язычком, Оленька, - давал он указания. - А теперь пососи ... Вот так ... Вот так ... Поиграй с ним ... Оооо ... Хорошо!.. Проглоти ее, Оленька!

Андрей сзади застонал хрипло и замер, войдя до упора. Я почувствовала, как внутри меня пульсирует его член. Потом Андрей отстранился, и он сразу выскользнул из меня.

- Давай Лешик, - сказал Андрей. - Дорожку я пробил.

Лешик повернул меня на спину, высоко поднял ноги и положил их себе на плечи. Теперь я видела их обоих, и это было еще хуже. Лешик начал водить пальцем в промежности, то слегка пощипывал там, где от его прикосновений во мне что-то сжималось, и пристально смотрел при этом на меня.

- А мы ее завели! - засмеялся он. - Смотри, какая мокренькая наша девочка, скользкая вся.

Андрей уже натянул брюки и заправлял рубашку, тоже засмеялся и сказал: - Ну дак!

Потом Лешик медленно ввел два пальца в мое девственное пока влагалище, и спросил: - Хочешь? - Я замотала головой, хотя знала, что мое желание мало что значит. - Сюда понравилось? - Не вытаскивая двух пальцев, он засунул безымянный туда, где у меня кажется, ничего не было кроме боли. Я могла только судорожно сглотнуть, во рту было сухо и противно после члена Лешика, и саднило в горле.

Он положил свой член мне между ног и стал водить там, и я со страхом ждала, что он вот-вот вставит его во влагалище. Андрей подошел и смотрел. Лешик немного отстранился, член его скользнул вниз, уперся в анус, Лешик положил ладони мне на бедра и вдруг резко потянул к себе, натянул на член. Я прикусила губу от нового удара боли, но сейчас она была не такой раздирающей - он проскользнул в меня легче, потому что после Андрея у меня там, действительно, было мокро и скользко.

Лешик короткими толчками входил в меня, приговаривая с блаженным выражением лица: - Хорошо!.. Мой размерчик!.. Какая ты там узенькая!

Андрей положил руку мне на промежность и стал стимулировать клитор. Сквозь боль и весь ужас происходящего начало прорываться наслаждение от того, что он делал - и это было ужасно, я не хотела этого. А он смотрел, и видел, что со мной происходит, и довольно улыбался. Лешик исходил сладострастными стонами, он почти вытаскивал член, вводил только головку в самое начало, где было уже всего и всего больнее, снова почти вынимал, тыкал ею вперед-назад, а потом внезапно с силой вбивал в меня свой тупой таран, крепко держа за бедра. Член у него был гораздо крупнее, чем у Андрея, и когда он втыкал его в меня, дыхание прерывалось. И еще от волны острого наслаждения, которая накатывалась на меня против моей воли. Бедра стали подергиваться, и когда по мне прошла сладкая судорога, я выгнулась на столе. Я чувствовала, как внизу, внутри меня пульсировало, обжимая член Лешика. Андрей самодовольно ухмыльнулся: - Есть! Я тебя сделал, малышка!

А Лешик, кончая в меня, прохрипел: - Супер!

Они помогли мне одеться, сказали, что я нехорошо выгляжу, что, наверно, мне не надо было столько пить, а теперь лучше поехать домой. Их голоса звучали так заботливо, и так издевательски. Но тогда мне это было все равно, я только понимала, что, наконец, они меня отпускают.

Сначала я не могла и шагу ступить. Болел и ныл весь низ живота и задний проход. Из меня вытекала и текла по ногам липкая жидкость. Лешик сам повез меня домой. Он взял такси и довел до самой двери нашей квартиры. Андрей в это время заговаривал зубы пьяному Славику и врал, что я на него обиделась, зачем он так напился. Что они уговаривали меня остаться, но уговоры не помогли, и Лешик пошел проводить - не отпускать же девушку одну, мало ли подонков.

Я слушала и никак не реагировала. Наверно, вошла в какой-то эмоциональный ступор. Я великолепно понимала, что со мной сделали приятели «моего» Славки. Я слишком хорошо помнила одну девочку. Ее тоже изнасиловали, и родители из самых лучших побуждений решили - надо подать заявление, пусть найдут и накажут мерзавцев. Они и не догадывались, в какой ад ввергли дочку, сколько раз ей пришлось пересказывать ту гнусность, которую с ней учинили. Как снова и снова чужие, взрослые мужчины чуть ли ни с усмешкой выспрашивали все до мельчайших деталей: кто, куда, сколько раз и как? в какой очередности? опиши член, который брала в рот. Ее как будто насиловали снова и снова. Стали вызывать свидетелей - сразу заговорили о ней и во дворе, и в школе. И девчонка прыгнула из окна.

Прошло десять дней ... я уже начала готовиться к зимней сессии. Славик мой не показывался, я даже не знаю причины почему он забыл про меня ... а я не искала с ним встречи. Я почти пережила весь ужас, который произошел со мной ... боль понемногу утихла а потом и совсем прошла ...

В тот вечер я возвращалась уже в сумерках. Дома меня никто не ждал - мама работала на поезде дальнего следования, и как раз сегодня они отправились в рейс.

Было не поздно, но облака затянули все небо, давили на город, и мрак сгущался как будто под прессом. Люди торопились домой. В центре, у магазинов было еще многолюдно, но на моей о становке кроме меня вышло всего три человека, да и те сразу исчезли в темноте. Пешеходная дорожка от остановки к дому тоже была темной и пустой. Я почувствовала себя неуютно и прибавила шагу. Впереди тропинку пересекала автомобильная дорога. И как раз когда я подходила к этому перекрестку, там появился автомобиль. Пройти я не успевала и потому остановилась, пропуская его, но машина затормозила тоже, и задняя дверца распахнулась. В салоне зажегся слабый свет, я увидела Лешика. Кажется, я и подумать ни о чем не успела, ноги среагировали раньше, я рванулась к дому, пытаясь проскочить перед носом автомобиля. Но он подался вперед, пересекая мне путь. А через секунду рядом возник Лешик, сжал своими клешнями плечи и начал подталкивать к дверце, приговаривая укоризненно: - Что это ты заставляешь себя ждать? Не соскучилась что ли? Мы вот уже все в нетерпении.

Я понимала, что нельзя позволить затолкать себя в машину, закричала изо всех сил и начала вырываться так, что затрещала куртка. Тогда Лешик просто приподнял меня, обхватив поперек груди, спокойно прошел два шага и впихнул на заднее сиденье. Я продолжала метаться и кричать, где-то сбоку мелькнуло лицо Андрея. Лешик влез за мной следом, схватил меня в охапку - мне кажется, я услышала, как трещат мои ребра. Теперь я даже вздохнуть не могла, не то что кричать. А у Андрея уже была приготовлена широкая липкая лента, он повернулся с переднего сиденья и заклеил мне рот.

Все так же сжимая меня - как будто статуя сомкнула на мне свои каменные объятия - Лешик расстегнул на мне куртку, залез под свитер и всю дорогу больно тискал груди. Я беззвучно плакала от боли и страха, но абсолютно ничего не могла сделать - ноги мои он зажал своими ногами, руки были где-то за спиной, и трепыхания получались просто символическими. К тому же, едва я начинала биться в его руках, Лешик с такой силой сдавливал грудь или сжимал пальцами сосок и начинал его крутить, что у меня градом лились слезы - ему это было в кайф, а мне не приносило ничего кроме дополнительной боли.

Минут через двадцать машина остановилась. Лешик плотно запахнул на мне куртку, вытянул из салона. Потом подхватил на руки и уткнул лицом в себя, опять стиснув со всей своей дурной силой. Кричать я не могла, и только била ногами, пиная воздух.

В квартире, наконец, он меня отпустил. Тут я увидела Павлика. От бесконечного ужаса и боли, от унижения и беспомощности я была как будто не в себе. Шарахнулась от них и стала срывать с лица ленту. В голове билась одна только мысль, - пусть лучше меня убьют, чем снова ... как в той подсобке. Я буду орать благим матом, кусаться, царапаться ... Вероятно, все это было написано у меня на лице, потому что Андрей взглянул и кивнул Лешику: - Займись.

Лешик завернул мне руки за спину, и скрутил их моим же шарфом. Потом толкнул в кресло, наклонился и несколько раз ударил по лицу раскрытой ладонью. Решил, наверно, что с меня хватит, и отошел, начал раздеваться. От крепких пощечин в голове у меня звенело, но я немедленно вскочила и стала выдирать руки из узлов - мне почти удалось их освободить.

Вдруг Лешик сказал: - Ну ты на нее посмотри! Тебе что, Оленька, темперамент девать некуда? Отдохни малость, ок?

Удар ногой в живот вбил меня назад в кресло. Боже мой! Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного. Я поняла, что означают слова "ослепнуть от боли". Мне показалось, что мои внутренности свились в жесткий болезненный клубок и начали выворачиваться наизнанку. Я свалилась на пол и корчилась не в силах вдохнуть ни капли воздуха... Андрей "сжалился" - содрал липучку, и я начала хватать воздух открытым ртом.

Я еще не пришла в себя, когда они подняли меня и начали раздевать. На каком-то автомате я опять начала сопротивляться.
- Да ты еще что ли хочешь? - очень удивился Лешик. Андрей его остановил и сказал: - Оленька, ты теперь наша девушка, мы так решили. - Я изо всех сил замотала головой. - Хочешь, чтоб мы тебя уговаривали? Это, конечно, можно, вон у Лешика есть склонность к садо. Только я тебе от чистого сердца советую: ты лучше эту его наклонность не поощряй, мне кажется, его уговоры тебе не по вкусу будут. Ты просто подумай хорошенько и сделай выбор. И чем скорее пойдет у тебя процесс думанья, тем лучше. Для тебя лучше, потому что нам, в общем-то, не мешают твои удивленные телодвижения. Развлекают даже.

Лешик заржал и, задрав на мне свитер вместе с майкой, стянул их через голову назад. Связанные за спиной руки остались в рукавах. Потом он сзади просунул свою руку под мои, и, вывернув их еще больше, приподнял меня, держал на весу. Андрей медленно расстегнул замок на моих джинсах и начал с издевательской неторопливостью стягивать их вниз. Я висела как тряпичная кукла, боясь пошевелиться: в плечах была такая боль, что мне казалось - стоит дернуться, и они вывернутся из суставов. Только это я и могла в тот момент чувствовать, только об этом и могла думать. Андрей тянул джинсы вниз, от этого боль усиливалась так, что меня стало подташнивать. Сил у меня хватило только на то, чтобы еле слышно пролепетать: - Отпусти...

- Неужели ты так быстро подумала? - ухмыльнулся Андрей.

Я уже не делала "удивленных телодвижений", когда они снимали с меня джинсы и сапоги, и все остальное. Я осталась в чем мама родила, и хотя в комнате было тепло, меня начала колотить нервная дрожь.

Я кивнула.

- Ты давай, будь как дома, - предложил он и указал на кресло.

Я забилась в него с ногами и почувствовала себя как будто более защищенной.

Андрей звенел бокалами, Лешик расхаживал по квартире уже по пояс обнаженный, демонстрируя свои навороченные рельефы, а я глядела на них из кресла, как загнанный зверек, забившийся в смешное убежище.
Андрей подал мне бокал, и вместе с ним таблетку: - Прими. 

Я в замешательстве смотрела на его ладонь, и он сказал: - Или бэбика хочешь?

Он дождался, пока я проглочу таблетку, и сел во второе кресло. Лешик развалился на диване. Андрей глотнул из бокала и спокойно сказал слова, от которых мой бокал едва не грохнулся на пол: - Кто целку ломает, Лешик?

- Я, - так же спокойно ответил тот.

- Может, жребий?

- Ага. Тебе везет всегда. Так не честно - ты ее уже сзади дырявил.

Мне стало дурно, показалось, что сейчас потеряю сознание. Машинально отхлебнула из бокала, рот обожгло горечью, но я сразу об этом забыла. 

- Ты ведь, Лешик, своим дураком распашешь ее до пупка.

- Да нехай! - засмеялся этот урод. - Если чего невзначай как - зарастет. Зато щелка точно не зарастет! 

Скалясь, они оба посмотрели на меня.

- Ты Оленька, прям как перед первой брачной ночью, вся в трепете и страхе. Не бойся, ломают у каждой, и ни одна от этого не умерла. К тому же, тебе повезло - у Лешика такая открывалка ...

- Да уж не ковырялка какая-нибудь! - Он встал и пошел ко мне - во мне все оборвалось.

- Ты того... не сильно усердствуй. Оленька против тебя, амбала, как девочка-семилетка. 

- Не боись, крошка. Я тебе так ювелирно вставлю, ойкнуть не успеешь. 

Андрей расхохотался: - Ювелир! Ну-ну!

Лешик взял меня за руку и дернул к себе - я выронила бокал, а он уже обхватил меня за талию и прижал к себе.
- Пошли, целочка! У нас для тебя хирургический стол приготовлен. 

Он посадил меня на край массивного журнального столика. Я только дрожала и переводила глаза с одного на другого. Я вроде бы все видела, все понимала, но с другой стороны - это я поняла потом - наступи ло какое-то торможение. Андрей оказался у меня за спиной, неожиданно резко надавил на плечи, заставил лечь. Все тело сотрясала крупная дрожь, я закусила губу, по щеке скатилась слезинка. Андрей взял мои руки и прижал их за головой. Ноги теперь не доставали до пола и свисали без опоры. Тут в поле моего зрения возник Лешик - он куда-то выпадал, я не заметила куда и когда. Он был совсем голый, и взгляд мой невольно притянул его вздыбленный член. Я увидела его на доли секунды, тут же зажмурилась, но продолжала видеть это огромное, толстое, раздувшееся от похоти ... Этим можно было пытать. Неужели он собирается засунуть это в меня?! Как?! Неужели и в самом деле, будет вбивать, разрывая живую плоть?! И с ужасающей ясностью пришла мысль - они собираются меня убить, замучить... Есть же выражение: "Затрахали до полусмерти", значит, можно и до смерти...

Тем временем у меня под ягодицами оказалась большая подушка, и теперь я лежала вниз головой. Лешик взял меня за колени и поднял их, широко разведя в стороны.

- Какая она у тебя красивенькая, нетронутая... Ну девочка!

Он раскрыл пальцами губки и провел вдоль них, вскрывая складочки. Потом я почувствовала, как пальцы его погружаются в меня, в глубину.

- Потекла, сладенькая ...

Он несколько раз вынимал пальцы, облизывал их и погружал снова, там действительно стало влажно. А потом вместо пальцев в меня тупо уперлось что то твердое, показалось, что оно немного вошло в меня. Инстинктивно я отдернулась, но в эту секунду на щиколотках сомкнулись жесткие пальцы, задирая их чуть не к голове. Лешик навалился, и вот тут только все началось ... Распирая, в меня упорно вдавливалось нечто большое, огромное, гораздо большее, чем я успела увидеть. Я вдруг поняла, что вот такое же испытывает рожающая женщина, только там наоборот, разрывая, распирая, из нее выходит ребенок, суля скорое освобождение от боли и облегчение. А тут - наоборот, только начало.

Непрерывное давление сменилось короткими и сильными толчками.

- Ну! Давай! Воткни! Пробей ее! - притиснув мои запястья и столу, лихорадочно проговорил Андрей. Тут же крутился Павлик с бокалами вина, видимо решил отметить событие.

И тут я закричала, потому что этот садист вдруг ворвался в меня одним резким, безжалостным ударом, вгоняя свой член глубоко, но не остановился, а все продолжал пропихивать его, пока он не вошел весь, до упора. Я извивалась под ним, как червяк которого насаживают на крючок. И чувствовала я себя такой же, проткнутой как червяк - я была вся напялена на член Лешика.

Андрей вдруг припал к моему раскрытому в крике рту и начал целовать, то кусая губы, то глубоко пропихивая язык. Я замотала головой и хотела сжать зубы. Тогда он перехватил мои руки одной рукой, а другой взял снизу за челюсть, надавил пальцами, и от боли рот сам собой раскрылся. Он целовал меня неистово, глубоко вставлял мне в рот свой язык, заглушая крики и стоны, которые я не могла сдержать - Лешик теперь входил в меня сильными, нетерпеливыми ударами, вгоняя член до конца. Он был слишком велик для моего влагалища, а сдерживаться Лешик и не думал, он с размаху вонзал в меня свою дубину, всякий раз растягивая травмированную им, нежную плоть. Головка члена не просто доставала до матки - она ее таранила, и каждый резкий удар отдавался тупой, тошнотворной болью. Ноги начали подергиваться в мелких конвульсиях, в голове у меня стало мутиться, и даже кричать уже не было сил. Андрей продолжал как сумасшедший целовать меня, я чувствовала, как он весь дрожит. Он перестал держать меня, это уже было лишнее, он лихорадочно тискал мои груди, а то припадал к ним ртом. Я думала, что это никогда не кончится. Но вдруг движения Лешика сделались резкими и судорожными. Он выпустил мои ноги, навалился, упираясь руками в стол, и принялся с такой зверской силой долбить меня своим членом, что я опять завизжала от боли. Наконец, Лешик застонал, замер на мне, войдя до упора, и я почувствовала, как он извергается внутри меня.

Он медленно отвалился, упал на диван и какое-то время только тяжело дышал. Потом выдохнул:
- Охренительный кайф... Оленька ... она у тебя золотая, точно ... В такую сладкую я еще никому не засаживал! Давай Андрюха. Распробуй.

- Попозже, - отозвался тот.

- Тогда перерыв, Оленька. По производственной необходимости. Иди сюда. – сказал Лешик. Он потянул меня за руку, я медленно встала и отступила от Лешика подальше, к другому краю большого, углового дивана. По внутренней стороне бедра и так измазанной кровью, поползла темная струйка. Мне хотелось во что-нибудь закутаться и лечь. Но закутаться было не во что. Там была только маленькая диванная подушка. Я забилась в угол, легла, обеими руками прижимая к себе эту подушку и уткнувшись в нее лицом.

"Неужели это случилось, и я выдержала, не умерла? Или у бабы, как у кошки, семь жизней? А ведь им нравится обращаться со мной именно так ... Почему? Почему они наслаждаются моей болью, страхом. А при первой встрече они даже показались симпатичными, не извращенцами и не маньяками ... Почему им нравится мучить?"

Я почувствовала, что рядом со мной кто-то сел, потом услышала Лешика: - Павлик, ты погляди, как она попочку соблазнительно выставила ... Не знаю у кого на такую не встанет. Только представишь, как там узенько ... Пихаешь, а там так тесно, горячо ... Точно щас еще раз трахну. Дай винца ... выпьем за здоровье Оленьки.

- Подбери губу, Лешик. – сказал Андрей - Раскатал! Твой номер теперь последний, сейчас я, потом Павел, а ты сразу после нас. Да  там после тебе и так хоть в ладоши хлопай. Пошли, Оленька, покувыркаемся.
Я вдруг взвилась. Села и с ненавистью глядя на них, медленно проговорила: - Вы, ублюдки, дайте мне хоть отдохнуть! Трахнешь ты меня, куда я денусь. Но я же не резиновая кукла, у меня все болит!

- Ух, ты-ы-ы! - протянул Андрей, а Лешик вытаращился молча. - Смотри-ка, характер прорезался.

- Нет, как быстро схватывает, а? - подал голос Лешик. - Сразу начались бабьи штучки! Отдохнуть! Лежит, всех делов-то - ноги расшеперить, а туда же - отдохнуть! Ведь только что дрожала и визжала от удовольствия.
Идиот, неужели он в самом деле думает, что доставил мне неземное удовольствие?! Павлик только и делает, что улыбается и предлагает выпить ...

- Нет, Оленька, так же нечестно, - с ухмылкой заговорил Андрей. - Лешик сытый и довольный, а мы несчастные и голодные. Пошли, крошка, я нежно поимею тебя в попочку, а дальше - отдыхай.

- Когда вы меня отпустите?

- Утром.

- Что?!

- Утром, я сказал.

И тут я обмерла. Я увидела на полке включенную камеру, она была направлена на стол.

- Вы... снимали?..

- О! Забыли!

Андрей взял камеру и начал перематывать пленку назад.

- Зачем? - едва выговорила я.

- На память, - разулыбался Андрей. - Такое не повторяется.

- К тому же, мы поняли, Олюнь, что с тобой все под протокол надо. Ты почему соврала, что я тебе только до подъезда проводил, а не до дверей? Славик теперь на меня обижается, типа из-за меня тебя затащили в подвал и там завалили. Теперь покажем ему вещественные доказательства.

- Обижается?! Да лучше б этот придурок не обижался, а просто оторвал тебе яйца!!!

Их обоих это ужасно рассмешило.

- Она мне все больше нравится, - вытирая глаза, сказал Лешик.

- И совсем уже не выглядит уставшей, а?

Андрей подошел и толкнул меня на диван. Через минуту с вывернутыми за спину руками я лежала поперек, уткнувшись лицом в угол. Андрей поставил мои колени на край дивана и широко их раздвинул. Я вздрогнула, когда он положил ладони мне на ягодицы и сильно раскрыл их. Потом я почувствовала его твердый член, он слегка давил на анус, и был неожиданно скользким. Тут горячая головка уперлась сильнее, большими пальцами Андрей растянул отверстие, и начал пропихивать в него член. Возникла рвущая боль, но резким движением бедер Андрей втолкнул в меня головку члена, а дальше он вошел неожиданно легко, и боль сменилась неприятным ощущением.

- Оленька, посмотри-ка, - позвал Лешик.

Я открыла глаза и сквозь слезы увидела, что он снимает крупным планом, как меня трахают в зад. Андрей застонал и, навалившись, ходил во мне короткими и быстрыми толчками. Но кончать он еще не собирался, снова замедлил движения, откинулся назад и, держа меня за бедра, стал входить медленно и глубоко, - наверно смотрел, как его член, обхваченный узким кольцом отверстия, то погружается в меня весь, то почти до конца выходит...

Потом настала очередь Павлика. Опять меня разложили на журнальном столике, опять подложили подушку ... Павлик нетерпеливо раздвинул мои, уже привыкшие к такому обращению ноги и резко вошел в меня ... По сравнению с Лешиком, можно сказать, что я отдыхала, член у Павлика оказался не такой толстый ...

Они еще по несколько раз принимались за меня. В перерывах пили, ели, смотрели отснятую кассету, снова возбуждаясь от увиденного, а потом еще больше - наблюдая, как меня насилует другой. Меня тоже заставляли что-то пить. Потом, истерзанная, трахнутая по несколько раз куда только можно, я стала выпадать из реальности. К промежности было больно прикоснуться, но насильники мои, уже порядком опьяневшие, все не могли успокоиться. Я приходила в себя от того, что меня начинали ставить в очередную позу, или от тяжести навалившегося тела, от боли в воспаленном, натертом влагалище и заднем проходе. Из уголков рта уже капала непонятно чья сперма, и вообще я уже была переполнена мужскими гормонами.

Я была измучена до полусмерти, плакала от боли и думала только о том, когда же, наконец, они оставят меня в покое.

Меня выпустили где то под утро ... заплетающимися ногами, я еле добрела до своего подъезда ... зашла домой и прямо в одежде залезла в горячую ванну ...

Прошло десять дней ... я каждый день по несколько часов лежала в ванной, скребла и терла свое измученное тело ... у меня было чувство, что грязь, кровь и сперма никогда не отмоются ...

Понемногу боль стала проходить, но дотрагиваться до своего влагалища я все равно не могла ...

На душе все равно было гадко и я решила пойти поплакаться к своей сестренке ... Света не ждала меня и была удивлена моим неожиданным визитом. Она только вышла из душа ... я рассказала ей все, прижалась к ней, и тут меня накрыло! После душа она пахла чистым женским телом, запах которого я люблю. По пуговке я расстегнула ее рубашку. Постепенно наглея, я осторожно, мягкими движениями обнажила ее грудь. Света сопротивлялась минут пять, ка то нехотя и чувствуя мою настойчивост сдалась ... Я в первый раз в жизни ласкала женщину, но действовала довольно умело. Я взяла в руки ее грудь, словно взвешивая в ладонях, и стала с упоением ласкать ... Потом осторожно потянула за сосок ... Света застонала ... тогда я взяла оба соска кончиками пальцев и потянула их одновременно. Я их трогала нежно, нежно … еле-еле … дышала на них, лизала горячим языком. Они сразу расцвели от моих прикосновений … и затвердели, устремляясь в мой рот, в мои пальцы, просились донельзя возбужденные. Я смотрела на это во все глаза и трогала их все более частыми, настойчивыми движениями. Мои касания становились все более жесткими. Затвердевшие до предела соски влажно блестели. Им некуда было деваться от моих пальцев и рта. Я щипала их, покусывала, теребила ... Мне хотелось как можно сильнее возбудить ее.

Света понемногу втянулась в эту странную игру и стала подыгрывать. Мы целовались яростно, тяжело дыша, сплетаясь языками, все больше распаляя себя поцелуями. Я дразнила ее, мучая изнывающие от страсти соски. Внезапно она выгнулась и слабым движением, со всхлипом потянулась ... ножки, как то само собой раскрылись и меня опалило пряным горячим ароматом возбужденного тела ... я сразу зарылась лицом в ее бедра, с упоением целуя ноги, живот ... Света лежала, полностью отдавшись моей страсти … Я возбужденно смотрела на полностью обнажённое, бархатное тело и ласкала, наслаждаясь красотой ... Мы прижимались распаленными телами. Застонав, я повернулась и легла на нее так, что мой рот почти соприкасался с тем местом, до которого мне так давно хотелось добраться ... откуда исходил невероятный аромат. Одновременно с этим я ощутила в себе ее пальцы и горячий трепещущий язык. Плохо соображая, что делаю, я сильным движением ввела в киску сестренки сперва один, а затем два и даже три пальца … Она закричала. На одно мнновение я застыла, вспомнив свои мучения, затем медленно, но целеустремлённо стала двигать пальцами вперед и назад, то проникая в глубоко, то выныривая - и снова, не давая опомниться, резко входя. Она почти задыхалась, кричала и стонала от дикого возбуждения, и тогда я легкими движениями языка стала касаться клиторочка, не переставая мучить пальцами. Я окунулась в ароматы мягкой влажности, я дышала ими, я была на седьмом небе от счастья … Света слабо двигала своей рукой во мне, и от этих медленных, отрывистых движений я возбуждалась все больше и больше. Так, что невозможно уже было это терпеть ... Легко и словно в забытьи она двигала своей рукой и трогала самые нежные, самые раскрытые, оголенные места, которые совсем недавно пережили боль и ужас. А нас раз за разом било в оргазме, который я ни разу не получила с моими насильниками. Мы обе стали мокрыми насквозь, и этот мокрый шлепающий звук сводил меня с ума ...

Чувствуя, что сейчас еще раз кончу, я почти делала Свете больно и языком и пальцами. Напряжение было невозможно терпеть ... Вдруг она протяжно закричала, вся содрогнулась, шевельнула во мне рукой ... и я .... аааааа .... даааа ... кончила прямо в твою руку, всем телом чувствуя дрожь и ее оргазма. Мы вместе кричали, чувствуя языком, как дергаются нежные части, сплетаясь, целуясь, не понимая, где кто, в самозабвенном безумии.  

Мы решили продолжить в более комфортных условиях. Я медленно провела руками по внутренней стороне бедер и достигла того места, где они начинались. Стала целовать ее бархатистый, покрытый нежным пушком, плоский живот. Мои губы опускаются все ниже и ниже, вот уже заветный холмик, за которым находится то местечко, к которому я так стремлюсь. Ближе, ближе... а теперь меняю траекторию и уделяю внимание ее ногам, особенно нежно лаская внутренние поверхности бёдер. Внутренняя сторона бедер, очень чувствительна, да и подразнить можно немножко мою прелестную сестренку. Техника поцелуев та же, что и для животика. Порхающая, еле касающаяся нежной кожи … Своими теплыми руками исследую ее тело - где у нее какие впадинки и какая у нее кожа? Нежная, бархатистая, теплая и слегка влажная - доставляю себе удовольствие ощущая кончиками пальцев это чудо ... Света приблизилась ко мне и наши истерзанные губы вновь соединились. Я трепещущими руками обняла сестру, страстно покрывая поцелуями ее тело. Она гладила мои груди, наслаждаясь их правильными формами, затем она взяла обеими руками мои груди и начала по очереди всасывать их, нежно покусывая соски. Почувствовав возбуждение я присела на скользкий письменный столик. Света целовала меня в засос, лаская рукой мне шею, а другую, положив мне между ног, начала ласкать мою промежность, от наслаждения я быстро задвигала бедрами пытаясь глубже просунуть её руку. Посмотрев в мои затуманенные глаза, она быстро разгадала мои мысли. Света встала на колени, так, что бы набухший сосок её груди касался моих влажных половых губок.

Раздвинув пальцами влажные, покрытые темным пушком пухлые губки, она увидела сильно возбужденный и от этого выступающий клитор. Взяв свою грудь в руку, она стала водить твердым соском по моему клитору. От соприкосновений соска с клитором я сходила с ума, она балдела не меньше моего. Что бы помочь ей, я стала энергично вращать бедрами усиливая наслаждение. Предел желания пересилил нас, и с целью плотского удовлетворения мы кинулись на кровать. Встав на руки, мы сблизили наши промежности и начали тереться ими. Её светлые покрывавшие промежность волосики, соприкасавшись с моими черными, сильно контрастировали и от этого только возбуждали страсть. Наши возбужденно торчащие клитора соприкасались, смешивая соки наслаждения. Бедра вращались с максимальной скоростью пытаясь приблизить оргазм, и комната наполнилась дикими стонами. Я стала поднимать глаза и увидела двигающиеся в неистовстве бедра Светы, её животик, её колыхающиеся груди в такт нашим движениям, - это сводит сума. Подняв глаза еще выше я поймала её взгляд, мы любовались движениями друг дружки. Резко подскочив Света кинулась на меня. Как только мы коснулись друг дружки по нашим телам прокатилась волна наслаждения, сливаясь в поцелуях и, лаская друг дружку руками и издавая стоны наслаждения мы продлевали себе удовольствие ...

Она вновь уложила меня на кровать и нежно, нежно, язычком начала обследовать все тело … затем раздвинула мои ножки, пригнулась и кончиком языка коснулась моего клитора … желание вновь охватило все мое тело … Мне было в этот момент так хорошо, что я могла позволить сделать с собой всё, что угодно. Она продолжала, нежно проникала языком в мою писечку все глубже и глубже, на ее лице появились следы моих выделений, у меня опять, уже в который раз приближался оргазм. Я вся текла, но тут же ощущала, как она слизывает все языком. Она буквально разрывала мои губки пальцами и проталкивала язык во влагалище, затем перешла чуть выше. Она лизала и сосала мой клиторочек так сильно, что я начала кричать, мотать головой, сжимать свои соски и ёрзать попкой вверх и вниз, чтобы охватить ласками всю киску. Огромная волна наслаждения хлынула судоргой по всему моему телу, стенки влагалища начали быстро сокращаться, я приближалась к вершине оргазма. Я кончала необычно долго, испытывая острое чувство удовлетворения и бурного желания никогда не расставаться с тобой. Но вот, наконец, последнее сокращение, и я повалилась на кровать. Моя грудь и влагалище были пурпурно-красного цвета, соски сильно распухли от моих зажимов. Но мне было все равно, я была безумно счастлива и при желании готова начать все сначала ...