- «Всё никак на голых баб не насмотришься!», - раздался над ухом голос хозяйки квартиры.

- «Нина Ивановна, это…», - закрывая журнал с полуобнаженной блондинкой с ярко накрашенными губами, бесстыдно выставившей торчащие розовые соски через ажурную ткань белого бюстгальтера, робко начал оправдываться перед неожиданно зашедшей в комнату женщиной.

- «Постыдился бы при мне на такую гадость смотреть! Как это надо себя не уважать, чтобы одна сиськи выставила на всеобщее обозрение, а другой на них - пялился! Глаза бы мои на всё это не смотрели!», - не дав закончить фразу, гневно продолжила, бросая на меня взгляд, от которого как-то не хорошо стало в животе.

- «Просто не могу понять,… как определяется размер… бюстгальтера?», - брякнул первую попавшуюся мысль, пришедшую в голову.

- «Головной убор - понятно! Измерил вокруг – 60 сантиметров, значит – 60 размер,… а бюстгальтер?», - задумчиво произнес, стараясь не смотреть на её шикарную грудь, зная крутой нрав Нины Ивановны.
Она удивленно посмотрела, засунула пальцы с боку под давящий лифчик, оттянула, смачно щелкнула им, давая на секунду крови свободно циркулировать, неодобрительно произнесла:

- «В институте учишься, а мысли, как у дитя малого. Пойди лучше мусор вынеси, а то ко мне скоро гости придут!»

Выражение лица, уже не молодой женщины свидетельствовало, что и для неё это является тайной. Первый бюстгальтер ей купила мать, а потом она сама, поддаваясь женской интуиции, покупала, не вдаваясь в подробности, как размер можно определить, измерив, параметры тела. Прикинув объем чашечки на глаз, она примеривала его на себя.

- «Что у неё сегодня за праздник?», - направляясь к мусорному контейнеру, грызла мысль.

- «Может - день рождения!», - мелькнула догадка, увидев группку женщин с цветами, заворачивающих к нашему подъезду.

***

- «Нина Ивановна, это Вам!», - протянул женщине ярко-красную розу на длинной ножке.

Она равнодушно, даже не посмотрев на меня, не изобразив на лице никакой благодарности, взяла цветок, а за столом наперебой замяукали подружки, словно кошки весной, увидев кусок свежего мяса:

- «Нинка, он тебе, как любимой цветочек дарит, давай его сюда! Какой хороший мальчик! Пусть посидит с нами. Хоть один мужчина будет за столом! Это твой квартирант?»

Уже через полчаса в компании я стал своим, танцевал с каждой из них по очереди, прижимаясь к пухленьким телам уже не молодых пьяненьких женщин. Они старалась понравиться, сразить наповал своей красотой и обаянием, только Нина Ивановна почему-то угрюмо сидела, изредка бросая на меня не добрый взгляд.

- «Сережа, переходи ко мне, что ты у неё живешь? Она ещё не загрызла своими принципами, старая дева? Я с тебя денег за квартиру брать не буду, будешь помогать по хозяйству,…скрасишь как-то моё унылое существование…», - интригующе зашептала на ухо Лариса, самая молодая и симпатичная из них.

- «Женщине в наше время так тяжело одной,…а ты мне понравился…», - прижимаясь упругими сиськами откровенничала, не оставляя никаких сомнений относительно моей роли в её жизни.

- «Ты не куришь, пойдем на балкон, я покурю, а то одной скучно», - не терпящим возражения голосом, предложила, увлекая за собой.

- «Что-то зябко,… обними…»

Я прижал к себе теплое женское тело, а она повернула лицо, подставила губы для поцелуя:

- «Какие у тебя сильные,… ласковые руки…»

Губы слились в поцелуе, а рука скользнула по туго обтянутой тонкой тканью груди, коснулась напряженного сосочка, нежно сжало его. Она сразу как-то вся затрепетала, пошла навстречу, словно готовая отдаться прямо сейчас, на балконе, а я опустил руку ниже, погладил небольшой мягкий животик, чувствуя через платье тоненькую резинку трусиков.

Пальчики скользнул дальше, прижимая ладонью к лобку, вырывая из её груди протяжный стон, и её ручка смело коснулась напряженного члена. Подол платья медленно пополз вверх, ладонь ощутила жесткие волосики, под нежной тканью трусиков, скользнула ниже, стараясь проникнуть между стройных ножек. Пухленькие половые губки затрепетали от ласкового прикосновения, она ещё сильнее прижалась ко мне, тяжело задышала.

- «Ой,… ты сводишь с ума,… никогда не было так хорошо, милый,…только не здесь,… проводишь домой?», - отрываясь от моих губ, многозначительно прошептала, не оставляя никакого право выбора.

- «Какая классная баба, - пронеслось в голове, чувствуя биение сердца в напряженных гениталиях и ужасное желание обладать этой милой женщиной, - не то, что эта мужененавистница – Нина Ивановна!»

Не успели мы вернуться в комнату, как хозяйка квартиры подошла и тихо зашептала, отводя меня в сторону:

- «Сережа, сходи, купи ещё шампанского, а то девочки просят. Только хорошего! Не такого, как у нас в магазине»

И мне пришлось ехать в центр города, выполняя её просьбу.

- «А что, уже все ушли?», - разочарованно произнес, заходя в квартиру.

- «А, кто нужен? Ларка? - недовольно парировала она. – Тебя только за смертью посылать! Ждали, ждали и все разошлись»

Я недовольно поставил бутылку шампанского в кухне на стол и направился в свою комнату.

- «Какая же ты сука – Нина Ивановна! - переодеваясь, не мог успокоиться, вспоминая разгоряченную, податливую плоть её подружки. – И телефон у неё дурак не взял!»

- «Сережа, к тебе можно, ты не занят?», - раздался голос мужененавистницы, и, не дожидаясь ответа, она вошла в комнату.

- «Смешно признаться, но никогда не задумывалась, как определяется размер бюстгальтера, а тут случайно нашла, - протягивая журнал, произнесла она. – Ты не поможешь разобраться глупой женщине?»

Как-то заискивающе улыбаясь, словно побитая собака, смотрела на меня, ожидая ответа.

- «Надо чем-то измерять. Сначала меряют под грудью, затем – обхват груди…», - недовольно произнес, продолжая, злится на неё, считая, что удовлетворил её просьбе.

- «А не поможешь определить, какой у меня…размер?», - протянула мне матерчатый метр, запинаясь на последнем слове.

Но мне совершенно не хотелось продолжать с ней общаться. Уверенный, что она отстанет от меня, показывая рисунок, что женщина должна быть обнаженная по пояс, в одном бюстгальтере, произнес:

- «Вот так. Сначала раздеться по пояс,… а потом обмеривать…»



- «Ну, если надо,… значит надо…», - тяжело вздохнула, поворачивая ко мне спиной, расстегивая верхние пуговки халатика.

Не успел опомниться, как она стояла, обнаженная до пояса, с врезавшейся в пухленькое тело, тканью черного лифчика, удерживая руками на животе халатик, прикрывающие широкие бедра.

- «Буфера, как у коровы вымя, тут и метра не хватит», - смотря, на отражение женской груди в полированной дверце шкафа, пронеслась мысль.

- «Обхват под грудью – девяносто два сантиметра», - многозначительно произнес, чувствуя, как от моего прикосновения по телу женщины пробегает мелкая дрожь.

- «Теперь надо обхват груди. Нина Ивановна, подержите метр на…, - как-то замялся, - …сосочках»

И она кокетливо хихикнула, словно ей предлагают что-то непристойное, но уже почти согласно на это:

- «У меня тогда халат упадет, буду перед тобой совсем голая…»

- «Но мне как-то не очень удобно,…трогать Вас,…за такое, столь интимное место…», - с наигранной шутливостью, стараясь скрыть волнение, произнес, оценивающе смотря на обнаженную спину, четко вырисовывающуюся талию, широкие бедра.

- «А она ещё ничего, рачком, да за сиськи…», - мелькнула похотливая мысль.

- «Не бойся, со мной ничего не случиться», - давала карт-бланш моим дальнейшим действиям.

Узенькая полоска матерчатого метра заскользила по пышной груди, пытаясь найти эти заветные соски, хотя вполне можно было обойтись без них.

- «Вы тогда хоть руководите мной», - произнес безразличным голосом, стараясь не выдать своего волнения.

Мои руки ласкали, нежно касаясь податливой плоти, чувствуя, что женщина начинает глубже дышать, а после десятой, неудачной попытки измерения, пальчики явственно прощупывали под плотной тканью бюстгальтера упругие, пытающиеся вырваться из-под её давления, бугорочки.

Но эти прикосновение возбуждали и меня, член напряженно топорщился в шортах, однозначно намекая на непреодолимое желание. Все события сегодняшнего дня висели тяжелым грузом, распирая гениталии, отдаваясь ноющей, приятной истомой в паху, заставляя действовать с каждой попыткой смелее.

И вот уже они не столько ищут точку измерения, сколько ласкают желанную плоть. Она вдруг вся задрожала, резко прижала мои руки к груди, халатик медленно заскользил по ножкам:

- «Ой, ой, ой…не надо так…»

- «Вам, больно?»

- «Нет,… мне очень хорошо,…но ты будешь потом смеяться надо мной. Зачем я тебе нужна? Старая и некрасивая»

- «Вы очень симпатичная женщина, а про возраст вообще смешно говорить. Вы в самом рассвете женской красоты», - прижимаясь к дрожащему телу, коварно шептал, наклонившись к ушку, не до конца веря, что такое может говорить моя хозяйка квартиры, переполненный огромным желанием.

Губы коснулись шеи, нежно поцеловав приятно пахнущую кожу французскими духами. Она не оттолкнула меня, не выскочила из комнаты в порыве гнева, а сразу пошла навстречу, прижимаясь, сладострастно закатив глаза.

- «Ах,- глубоко вздохнула, и с каким-то внутренним сожалением, продолжила, – может ты и прав, мне всего… сорок два…»

Эти слова, воспринял, словно сигнал разрешения к более решительным действиям:

- «А без него, она у Вас вообще великолепная…»

- «Ну, что ты делаешь,…не надо расстегивать…», - но застежка бюстгальтера уже ослабила натяжение ткани и две огромные белоснежные булки вывалились из его чашечек, таща за собой своим весом бретельки с плеч, и он беззвучно упал на пол.

Руки накрыли обнаженную плоть, сразу наткнувшись на большие сосцы, так удивительно знакомые на ощупь, словно я уже когда-то касался их. Губы ласкали шею, ушко, волосы, а ладони скользили по податливому телу, постоянно возвращаясь к груди.

- «Не надо,…не надо,…прошу тебя,…не надо…», - не переставали шептать её губы, а тело все сильнее шло навстречу моим ласкам.

Она с какой-то неподдельной радостью шла в мои объятия, всеми своими членами, вплоть до самых потаённых уголков своего тела и своего сердца. Тоненькие невидимые путы, прочнее, чем канаты, постепенно связывали со мной. И уже через несколько минут я чувствовал, что нет таких сил, которые её заставили вырваться, убежать от меня. Даже если бы она сделала это, то через некоторое время вернулась назад, умоляя не отказаться от её прелестей.

- «Можно посмотреть на эту красоту?», - поворачивая лицом к себе, произнес, однозначно намекая на неотразимость её форм, понимая, что женщина готова на большую откровенность со мной.

Высокие трусики скрывали пупок и я, взявшись за резинку, начал медленно спускать их вниз, открывая лобок, под нависшим небольшим животиком, покрытый густыми волосиками, не встречая никакого возражения с её стороны.

- «Вот так лучше!», - произнес, смотря, на тело женщины, с покрасневшим лицом, стоящей в одних приспущенных трусиках, уставившей в пол, свой взор.

Вдруг, поняв гибельность своего положения, как страус спрятала голову в песок, закрыв ладонями лицо, предоставляя и дальше спокойно любоваться этим чудом природы.

Губы обхватили сосочек, нежно сдавили, и сразу же мелкие мурашки побежали по ней. Рука скользнула вниз, ладонь накрыла пухленькие губки, и они, словно пойманный воробушек задрожали, забились, но вырваться уже не могли, переполняемые страстью и желанием.

Как хотелось поставить её перед собой на колени, чтобы ротик ласкала мои гениталии, но сдержав мимолетное желание, повлек покорную женщину за собой на кровать. Она безропотно повалилась на спину, не отрывая ладоней от лица, бормоча что-то о своём несогласии.

- «Пожалуйста,…не надо,…ну,…пожалуйста…», - периодически шептали пухленькие губки, покорно приподнимая бедра, помогая снять трусики, а потом разводя ножки в стороны, предлагая в полное распоряжение, страждущее лоно.

Головка коснулась влажной расщелины, разводя набухшие половые губки, проникая дальше к входу, в такую желанную плоть. Нежно надавила, вырвав тихий стон из женской груди, скользнула внутрь, обжигаемая жаром, истосковавшегося по мужской ласке, чрева.

- «Туда… можно?», - шепнул, проникая дальше, чувствуя сладострастную нежную плоть, сильно сжимающую член.

Она оторвала руки от лица, и, не открывая глаз, еле заметно, кивнула головой:

- «Поцелуй,…в губы,…пожалуйста…»

***

Через полгода, в общежитии освободилось место, и я переехал с радостью, выжатый, как лимон, изредка, по необходимости, в периоды сексуального обострения, навещая Нину Ивановну, оставаясь у неё по нескольку дней.