Мне было 17 лет, когда нас бросила мать. Она вышла замуж за отца восемнадцатилетней девушкой, а ему было двадцать. Через год они родили меня. Не скажу, что они часто ссорились, характер у отца покладистый, и жили они в основном дружно. Но в 36 мама встретила другого человека, хотя чего ей не хватало с отцом – до сих пор не пойму. Может, ей просто надоел папин мягкий характер, и захотелось грубого своенравного самца. Короче, она ушла, а мы с папой остались вдвоем в нашей маленькой двухкомнатной квартирке.

Папа тогда был доцент (теперь он уже профессор), работал в институте, преподавал на кафедре. Через год он женился на студентке, у которой вел дипломный проект. Они тихо расписались в районном ЗАГСе, по этому поводу мы втроем распили бутылку шампанского у нас дома. Случилось это в ноябре. Счастливые молодожены начали супружескую жизнь, а я чуть ли не на следующий день отправился служить в ряды Вооруженных Сил.

Помнится, меня терзали нехорошие мысли, вот вернусь я со службы, и буду мешать их семейному счастью в нашей маленькой «хрущевке». Но отец буквально через месяц написал мне, что они с Наташей, так зовут мою мачеху, живут у нее, наша квартира пустая и ждет меня. Демобилизовался я под Новый, 1989-й год. Ни к кому из друзей я встречать его не пошел, отправился к отцу.

Отец обрадовался, да и Наташа тоже была рада видеть меня. Я, конечно же, не мог ее называть ни мамой, ни мачехой, поскольку она всего-то на пять лет старше меня. Оказалось, что у нее есть младшая сестра, пятнадцатилетняя Оля – очень симпатичная девочка, такие мне нравятся. Невысокого роста, худенькая, с маленькой грудкой, больше похожая на мальчика-подростка. Ну, не питаю я страсти к пышным бюстам, уж простите, может, извращенный вкус, но что делать…

Пробили, как водится, Куранты, шампанское ударило в голову, и я все вынашивал скабрезные мысли, как бы приударить за Олей, а может даже и затащить ее в кроватку, когда отец с Наташей пойдут спать. Или пригласить ее к себе? Уж там-то точно нам никто не помешает! Но, рассудив здраво, решил не связываться с малолеткой, за ее неполные шестнадцать дадут полных пятнадцать. И отправился домой спать один.

После Новогодних праздников я устроился на работу в типографию. Переплетчицы и брошюровщицы – молодые девки – липли ко мне как пчелы к своей матке: еще бы, молодой парень, да с отдельной жилплощадью. Так что, недостатка в женском обществе я не испытывал, но никому ничего не обещал и до интима не доводил, поскольку прекрасно понимал, для женщины постель – это первый шаг принудить мужика к браку. А своей свободой я тогда дорожил.

Я все вынашивал маниловские планы: вот подрастет Оля, я женюсь на ней, тогда мы с отцом станем двойными родственниками. Я часто бывал у папы с Наташей в гостях с целью пообщаться с Олей, но мы больше становились братом и сестрой, чем будущими любовниками. Я даже не знаю, любил ли я ее. Скорее всего – нет, просто фантазировал в мыслях и сам себя раскручивал. Я еще не знал, что судьба распорядится по-своему, я еще не знал, что бывает любовь с первого взгляда…

Летом папа попросил съездить с ними на дачу. Когда-то это были ведомственные домики, принадлежавшие их институту, мы каждый год там отдыхали. Маленький домик на две семьи, на каждой половине веранда и одна комната, при каждой половине - участочек соток пять. На нашем участке стоял еще флигелек или застекленная беседка, мы называли это строение «охотничий домик». Я обычно ночевал там.

Напомню, шел 1989-й год, начало кооперации, приватизации, частной собственности. Участки эти и дома сотрудники института приватизировали за какие-то копейки, и мы стали как бы землевладельцами. Два года службы в армии я там не бывал и этим летом еще не был ни разу. Честно говоря, не очень-то и рвался. Что мне там делать? Скукота! Но отец попросил помочь ему грубой физической силой и обещал накормить шашлыком. От этого трудно отказаться, папаша – большой спец по шашлыкам. Опять же он сказал, что с нами поедет Оля.

Мы выехали в субботу рано утром на отцовской «девятке». Если вы помните, в конце восьмидесятых «девятка» по престижности была, что сейчас «БМВ» (нишу «мерседеса» тогда занимала «Волга»). Разгрузив вещи, мы занялись хозяйственными делами. Стоял жаркий июньский день: дней десять к ряду не спадала жара. Ольга носилась туда-сюда, у нее тут уже завелись подружки. Мы с папой утащили на свалку рухлядь, натаскали воды в душ, еще оставалось повесить занавески на веранде.

- Принеси с чердака ящик с гвоздями, - сказал мне отец.

- О’кей, - ответил я с готовностью юного пионера.

На чердак можно было попасть лишь с крыши веранды. Веранда у нас с соседями общая, отгороженная тоненькой стенкой. От середины веранды по участку тянулся низенький штакетник, разграничивающий наши территории. Я приставил лестницу к крыше веранды и полез наверх. Ольга, поганка, нагло хихикнула. А ведь могла бы и предупредить. Поднявшись настолько, что мне открылась часть крыши, я остановился: там кто-то загорал. Кто-то лежал, раскинув руки, прикрыв лицо широкополой соломенной шляпой и, похоже, дремал.

Нижнюю часть тела от меня закрывала ветка яблони, которая росла у забора. Сначала мне показалось, что это юноша, я даже поднялся еще на одну ступеньку. Но тут обомлел: вместо мальчишеского членика увидел бритый лобок и узкую девичью щелочку. Девушка лежала в позе морской звезды, ей было на вид лет 17-19, хотя, не видя ее лица, я мог и ошибиться. Почему я сначала принял ее за мальчика? Все-таки грудка достаточно выпуклая, и золотистые длинные волосы выглядывают из-под шляпы. Наверно потому, что у прежних наших соседей рос пацан, года на три младше меня.

Похоже, она постоянно загорает голышом, поскольку все ее тело имело слегка шоколадный оттенок, а белых следов от лифчика и трусиков не наблюдалось.Когда я смог справиться с охватившей меня оторопью, то потихоньку, стараясь не привлечь ее внимание, спустился вниз.

- Ну что, достал? – спросил отец из глубины веранды.

- Нет еще! – крикнут я как можно громче.

- Чего так?

- Ключ от чердака найти не могу! Где ключ-то?!

- Какой ключ? Ты чего, сто лет уж чердак не запираем!

- Фу ты, черт! Забыл совсем! Ну ладно, я полез!

Я погромыхал лестницей нарочито шумно и стал подниматься, раскачивая ее и топая по ступеням. Ольга, мерзавка, все хихикала. Когда я поравнялся с яблоневой веткой и поднял, наконец, глаза, девушка уже сидела в позе бронзовой русалки из Копенгагена, прикрытая от груди до колен широким полотенцем. Догадалась ли она, что я сюда уже заглядывал?

- Здрас-с-сте… - растерянно промямлил я. Девушка оказалась очень красива не только на фигурку, но и на личико.

- Привет, - ответила она тоже слегка смущенно и одарила меня немного грустной улыбкой. Однако в ее взгляде я почувствовался интерес.

- Я ваш сосед, я на чердак, за гвоздями…- что-то обожгло меня внутри, словно ударило током. Я уже понял, что люблю эту девушку.

- Пожалуйста, пожалуйста, - сказала она, чуть отодвигаясь и плотнее закутываясь в полотенце.

Пока Наташа подшивала занавески, мы с папой натянули для них проволоку. Ольга тем временем загорала в саду на раскладушке. В купальнике, конечно. Хотя посмотреть на нее без купальника мне было по-прежнему любопытно, но внутренне я осознавал, что люблю уже не ее, а нашу очаровательную соседку.

- Слушай, - сказал вдруг отец. – Возьми машину и свози девчонок на пляж. А мы тут с Наташкой пока с делами покончим. А вернетесь – шашлыки будем делать

- Каких девчонок? – не врубился я, ведь Наташа, как я понял, остается поканчивать с делами.

- Ольгу и Дашу. Соседскую. У нас же теперь соседи новые, я тебе не говорил? Съездите, проветритесь. Чего тут в жару париться.

- А вы? – я посмотрел на отца и изнемогающую от жары Наталью.

- Ничего, - ответила она. – Мы тут под душем ополоснемся. Вода вон, поди, уж согрелась. Езжайте, правда, чего дома сидеть.

- У меня нет доверенности…

Права я получил в армии, а водить машину меня отец научил в 13 лет. Тогда у нас была «Победа», еще дедова.
- Ерунда, - возразил отец. – Тут гаишников – днем с огнем. Потом, ты же не угонщик, техпаспорт при себе, ну оштрафуют – и все!

Ольга влезла в сарафан, мы вышли с ней со двора и постучались в соседскую калитку. Не дождавшись ответа, Ольга просунула руку между штакетинами и сбросила крючок. Мы вошли во двор. Женщина лет пятидесяти в классической позе огородника колдовала над грядкой с огурцами. Заметив нас, она выпрямилась и отерла руки о платье.

- Здрась, теть Зой! – скороговоркой произнесла Ольга. – А можно, Даша с нами на пляж поедет?
Тетя Зоя посмотрела на Олю, потом перевела взгляд на меня.

- Здравствуй, Олечка. А это кто, твой кавалер?

- Не-а. Племянник. Это Гена, сын Максим Палыча.

Племянник! На самом деле, никогда раньше не задумывался, но ведь Оля получается мне тетя!
- А-а. Ой, простите, Геннадий, очень приятно. Надо ж, какой видный сын у Максима Павловича. А мы всего два года соседи. Вы же все это время в армии были, да?

- Да, - кивнул я в знак согласия.

- Так что, теть Зой? - тараторила Оля. - Мы на машине, мы быстро, часочек искупнемся – и назад!

- Конечно, пусть съездит, поплавает, – раздался сзади мужской голос. – Жара-то, какая!

На крыльце веранды появился мужчина лет шестидесяти, с брюшком, в полосатых пижамных брюках и с голым торсом. У него была седая бородка клинышком, такая же седая курчавая поросль на груди, а на носу – круглые очки в золотой оправе.

- А он хорошо водит? – с сомнением спросила тетя Зоя.

- Конечно, хорошо! – воскликнула Оля.

- Два года в армии за баранкой, - подтвердил я.

- Ну ладно. Даша! К тебе пришли!

Из-за веранды, очевидно спустившись с крыши, вышла моя копенгагенская русалка, завернутая все в то же полотенце. Из-под широких полей соломенной шляпы падали на плечи вьющиеся золотистые волосы. Она обожгла меня искрами голубовато-серых глаз, которые по-прежнему были немного грустными.

- Привет, - сказала она нам обоим. – Подождите немного, я сейчас.

Даша исчезла за дверью веранды. Оля тем временем обменивалась с Дашиной мамой стандартными фразами вежливости. Тетя Зоя сетовала, мол, какая жара, и давно стоит, и воды на полив не натаскаешься, а сорняки все равно лезут и лезут. Мы с Олей поддакивали, хотя она-то вряд ли что понимала в сельском хозяйстве – Наташа с отцом огородом почти не занимались – разве что зеленюшечку к шашлычку выращивали. Дашин папа все стоял на крыльце, но в разговоре участия не принимал. А наша попутчица что-то задерживалась.

- Даша, ты скоро?! – крикнула тетя Зоя, словно прочитав мои мысли. – Тебя ждут!

- Наряды примеряет, - ехидно заметил отец семейства.

- Сейчас, сейчас! – донеслось из дома.

- Ты в чем поедешь на пляж?! – крикнула опять тетя Зоя.

- Можно сказать, ни в чем, - прокомментировал Дашин папа.

Она появилась в дверях все в той же шляпе и в двух тесемочках, одна из которых, с двумя лоскутиками, прикрывала соски на груди, а вторая, с одним лоскутиком – щелку и бритый (как я уже знал) лобок.

- Тьфу, срам какой! – всплеснула руками тетя Зоя.

-. Ничего вы не понимаете, - сказала Оля. – Последний писк, я тоже такой купальник хочу!

- Тебе еще рано.

- Почему это? Наоборот. Я два года назад вообще без лифчика купалась.

- Ладно, не смущайте мальчика, - тетя Зоя покосилась в мою сторону. – Поезжайте.

- У нас сегодня шашлыки, – сообщила Ольга. - Придете?

- Всенепременно, - ответил за всех Дашин папа.

Ольга, задрав нос, уселась на переднее сиденье рядом со мной, Даша села назад, посередине. В зеркальце заднего вида я мог наблюдать ее серо-голубые и немного грустные глаза. До реки было всего 12 километров, сначала по пыльной грунтовке дачного поселка, а потом – по хорошему шоссе. Домчались мы минут за десять, оставили машину на высокой терраске и сбежали по крутому склону вниз к реке. На пляже было многолюдно. Мужики, отрываясь от пива, смотрели вслед Даше с отвисшими челюстями. Я испытывал при этом чувство гордости и ревности одновременно.

Мамаши отворачивали от нее головы мальчишек-подростков, которые пялились на Дашу с нескрываемым интересом. И дело было не только в более чем откровенном купальнике, просто девчонку такой красоты встретишь далеко не каждый день. Мне льстило, что эта девушка со мной, однако несколько будировало проявление слишком уж плотоядного интереса к ней посторонних мужиков. Но зато радовало, что Даша не обращает на них никакого внимания, словно их и вовсе тут нету.



Мы протолкались сквозь толпу плескающейся у берега детворы и добрались до глубины, где Ольге было по грудь. Оля – миниатюрная девочка, на голову ниже меня. Даша повыше Оли, ее макушка доставала мне до носа. Она озорно зыркнула на меня серо-голубыми глазками, крикнула «Догоняй!» и брассом поплыла на другую сторону. Я еле догнал ее кролем. Девушка сменила стиль на баттерфляй и пошла в отрыв. До противоположного берега было метров пятьдесят, Даша обогнала меня, она дотронулась до мостка, сходившего с берега в воду, когда моя голова была еще на уровне ее (очаровательной!) попки. Мы вылезли на мосток.

- Где ты так плавать научилась?

- Я занималась. В детстве. А когда до юниорок выросла, стала неперспективной, поэтому бросила.

Я с удивлением посмотрел на ее худенькую, не очень-то и мускулистую фигурку. Совсем на пловчиху не похожа. Но факт – есть факт, обогнала здорового мужика! Правда, я-то пловец не ахти, я больше плавать в лодке люблю, но все равно...

Я посмотрел на ее мокрое личико, на мокрые волосы, разбросанные по спине, по плечам и по груди. Вода стекала с них по животу, по рукам, по бедрам прямо на нагретые солнцем доски мостка. Я взял ее за плечи, посмотрел ей в глаза. В плавках моих кое-что зашевелилось, я подогнул колени, чтобы не было заметно, и приблизился к ее губам. Она сначала потянулась мне навстречу, но в последний момент отстранилась, преградив мой порыв ладошкой, и отвернулась.

- Не надо, Гена. Поплыли назад, там Оля скучает, наверно.

Она поднялась во весь рост, взмахнула руками и, грациозно согнувшись, почти без брызг, вошла в воду. На этот раз она не сильно отрывалась от меня, к Ольге мы доплыли одновременно. Девочка плескалась на том же месте, где мы ее оставили.

- Чем вы там занимались? – спросила моя сводная тетя. – Целовались, наверно?

Мы с Дашей смутились.
- Ладно-ладно, не бойтесь, я никому не скажу.

Мы поплескались еще немного, потом я оставил девчонок одних, а сам пошел на берег сохнуть, переодеть мокрые плавки мне было не во что. Через полчаса вернулись мои русалки. Пляж был дикий, кабинок для переодевания нигде не наблюдалось. Оля надела сарафан, развязала тесемки верхней части купальника, сняла ее, приподняла подол и быстро стянула мокрые плавочки. Даша накинула на плечи знакомое мне полотенце, соединила кончики возле ключиц и сказала мне:
- Подержи.

Под полотенцем она сняла свои лоскутики, отжала их и снова надела. А я в это время смотрел в ее глаза, пытаясь понять, испытывает она ко мне хоть какое-то чувство или нет. Лично меня она просто сводила с ума.

- Не бойся, сиденье не намокнет, - Даша смутилась от моего взгляда и отвернулась.

- А я и так не боюсь, с чего там мокнуть-то! Могла бы и вообще не отжимать.

Мы стали взбираться на пригорок. Даша карабкалась первой, за ней – моя тетушка, а я – замыкающим. На середине подъема я посмотрел наверх. Девочки уже стояли на уступе. Сарафан у Оли был коротенький, ветерок чуть приподнял его, и мне открылись все ее тайны. У моей тетушки тоже оказался бритый лобок. Оля опустила руками подол сарафана, но я уже поднялся наверх.

Шашлыки мой батя делает всегда замечательные. Как, впрочем, и плов, и разные другие деликатесы. Мы запивали нежное ароматное мясо «каберне», Дашин папа произносил какие-то замысловатые научно-разбойничьи тосты, в основном за прекрасных дам. Я пытался ухаживать за Дашей, подливал ей вина, рассказывал армейские байки.

Она даже пару раз улыбнулась, отчего кровь начинала бурлить во мне. В половине десятого все разошлись по домам - после программы «Время» показывали какой-то мыльный сериал, их тогда уже закупало наше телевидение, правда, не самого лучшего разряда – типа «Рабыни Изауры» или «Санта-Барбары». Меня сюжет не вдохновил, и, сославшись на усталость, я отправился спать в «охотничий домик».

С полчаса я провалялся с книжкой, но в смысл прочитанного не вникал. Я все еще видел перед собой Дашины серо-голубые глаза, а еще то, что мне открылось, когда я лез на крышу. Вдруг в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, открыли. На пороге нарисовалась моя тетушка.

- А меня спать выгнали, - заявила она. – Я там мешаюсь.

- Так на веранде же еще диван есть.

- Ну и что, а мне тут хочется. Я всегда раньше здесь спала.

Я сидел на узкой кушетке, другого спального места здесь не было. И как мы тут вдвоем поместимся? Или мне что, на пол перебираться? Оля подошла ко мне вплотную. Она была все в том же коротеньком сарафане, в котором ездила на пляж. Ее маленькая грудка, скрытая тоненьким ситцем, оказалась напротив моего лица. Я вспомнил, как ветерок приподнял подол этого сарафанчика там, на утесе.

Бьюсь об заклад, что нижнего белья она до сих пор не надела
- Ты меня хочешь? – неожиданно спросила она.

Немного оторопев от такого вопроса, я даже не знал, что ответить.
- Так да или нет? - более требовательно спросила она.

- Да… - промямлил я и положил ей руки на бедра.

Конечно, мне нельзя ее хотеть, но все получилось очень неожиданно. Она решительно сняла сарафан. Под ним действительно ничего не было. В смысле из одежды ничего, потому что грудь молоденькой девушки – это божественный предмет, на который любоваться можно бесконечно. Но Оля - малолетка, ей только исполнилось шестнадцать, совращая ее, я совершаю тяжкое преступление. Впрочем, еще вопрос, кто из нас кого совращает. А вообще, мне бы теперь больше хотелось, чтоб вместо Оли тут была Даша. Во-первых, Даше 18… хотя нет, а во-вторых. А во-первых - я ее очень сильно люблю.

Тем временем, Оля сунула мне в рот свой сосочек. Сначала один, потом второй. А потом она вскарабкалась коленками на мои бедра и подставила мне свой молоденький бутончик. Я обнял ее за попку и ласкал языком ее щелочку, ощущая вкус и аромат юного тела.
- Разденься, - сказала она, слезая с моих колен и усаживаясь на кушетку.

Я скинул футболку, джинсы и плавки. Оля двумя руками схватила мой возбужденный пенис, стала играть с ним, сжимать кулачком, а потом опять села мне на колени, пододвинулась ближе и насадилась сама на мой член. И я впервые ощутил его в женском теле. Да, в женском - она была не девочкой. А я… стыдно сказать, в двадцать лет я был еще мальчик. Я быстро кончил и прямо в нее.

- Это ничего, - сказала она, - Не страшно. Я пью таблетки.

Она слезла с меня и начала играть с моим органом, пытаясь его снова возбудить. И ей это удалось.

- Как у твоего папы, - она все разглядывала и гладила рукой.

- Так все-таки родственники, - прокомментировал я. Потом до меня дошло: - Чего?!

- Ты же заметил, что я не девушка. Это он. Но он не виноват, это я. Я сама очень хотела. Это три месяца назад было. До этого я почти год подглядывала за ними и мастурбировала, а зимой Наташка заметила и отругала меня. А весной, когда в моей комнате делали ремонт, я спала у них. Они все это время сдерживались и не трахались, я две ночи напролет не спала, притворялась, и ждала, когда же они начнут, а они все никак.

А на третий день утром Наташка рано ушла, а Макс еще спал. И я залезла к нему под одеяло, легла у стеночки и стала его ласкать, он голый спал. И я пижаму сняла и его руку на это место положила. А он еще не совсем проснулся, говорит:
- Наташа, перестань, Оля проснется.

Потом заметил, что моя раскладушка пуста и тоже стал меня ласкать, он все еще спросони думал, что я - это Наташка. А потом, когда залез на меня, увидел, что это я и испугался. А я не выпускала его, обхватила ногами и стала просить, чтоб он мне вдул. А он так возбужден был, что не смог справиться с собой и… А мы потом еще несколько раз, поэтому я стала пить таблетки. А Наташка ничего не знает. И ты смотри, не проболтайся!

Мы немного помолчали. За окном то ли хрустнула ветка, то ли что-то упало, может, пробежала кошка.
- А ты расстроился, что я не девушка, да? А хочешь лишить девушку невинности? – почему-то шепотом спросила Оля. - Прямо сейчас?

- Чего? – не понял я.

- Погоди. Я сейчас, быстро, пять минут. Не спи пока, ладно?!

Она влезла в сарафан и выбежала за дверь. И чего девка задумала? Она что, наденет колготки и заставит трахнуть себя через них?

Минут через двадцать я решил, что Ольга уже спит без задних ног, и сам забрался под одеяло, как был - голышом. Но тут дверь открылась и вошла сияющая и возбужденная Оля. А за ней - Даша. На ней была длинная, как платье, футболка и босоножки. И, как позже выяснилось, больше ничего. Распущенные ее волосы струились по плечам, а глаза блестели. Только, несмотря на блеск, в глазах читалась задумчивость и грусть. Но при этом какая-то магическая сила. «Ведьмака!» - подумал я. – «Настоящая ведьмака!».

- Давай Генке нашу тайну откроем, - сказала Ольга. – Мы – лесбиянки. В прошлом году мы все лето этим занимались. Вот тут, в этом домике. И этим летом уже два раза. Я Даше рассказала, что уже была с мужчиной. А Даша – еще нет, но она очень хочет. И еще она сказала, что было бы хорошо, если бы у нас на двоих был один мужчина, правда, Даш?

Даша вся покраснела, она молчала и не знала, куда деть глаза. Похоже, она даже хотела удрать, но Оля удержала ее, обняла и впилась губами в ее губы. Я только сейчас подумал, что мы с Ольгой, совершив половой акт, даже не поцеловались. Я сидел на кушетке, прикрывшись одеялом и скрестив руки на своем восставшем мужском достоинстве. А Даша явно меня стеснялась. Она старалась не смотреть в мою сторону и придерживала футболку-платье, которую Ольга настойчиво стаскивала с нее.

- Да ладно тебе, Даш! – сказала моя тетушка, отрываясь от ее губ. – Гена уже видел тебя в твоем купальнике, А еще на крыше без купальника.

Даша покраснела еще сильнее и сделала очередную попытку удрать.А Ольге, наконец, удалось стянуть с нее футболку и бросить ее в меня. Я почувствовал запах Дашиного тела. У каждой женщины свой неповторимый запах, который не перебивают никакие духи. Мне тоже хотелось ее целовать.

Я завидовал Ольге, но не ревновал, почему-то не воспринимая ее как соперника. Соперницу. А Ольга, словно в танце, увлекала Дашу к кушетке, усаживая ее возле меня. Когда девушка села рядом, моя тетушка нагнулась и стала целовать Дашину грудь. Даша смотрела куда-то мимо, не то наслаждаясь Ольгиными ласками, не то думая о чем-то своем. А Оля опускалась ниже, раздвинула Дашины колени и начала вылизывать у нее там.

- Теперь ты! – освобождая мне место, сказала тетушка.

Я встал на колени и, наконец, припал к Дашиному телу. Она не сопротивлялась, только тихо-тихо застонала, а я целовал ее обслюнявленные Ольгой соски, потом живот, потом нижние губки, снаружи и изнутри. Ольга обняла меня сзади, прижалась животом и грудью к моей спине, терлась клитором о мой зад, а руками тискала мой напряженный орган. Даша задергалась и застонала в оргазме и упала спиной на кушетку. Дождавшись, когда она кончит, я лег на нее и раздвинул ей ножки.

- Подними ей выше колени, - советовала опытная Ольга. – Так будет меньше больно.

Даша обхватила мою талию ногами и вся напряглась. Я гладил ей виски, уши и щеки, целовал ее в губы и приговаривал:

- Моя милая девочка, все будет хорошо, - а сам пытался протолкнуть свой пенис в ее девственное лоно.
Когда мне это удалось, Даша тихонько вскрикнула и тут же начала двигать своей попкой навстречу моим движениям. Ольгина голова все это время находилась на уровне наших гениталий – она наблюдала весь процесс дефлорации. Потом она просунула одну руку между нашими животами, стала стимулировать Дашин клитор и одновременно трогать мой член, а другой рукой в это время онанировала себя.

Когда Даша застонала в предоргазменном состоянии, я еле успел вытащить из нее, а она, почувствовав семяизвержение на свой животик, забилась в экстазе.

В следующие выходные я искал предлог, чтобы приехать на дачу, не нашел его и приехал без предлога. Даши не было, она куда-то уехала. Я попытался выяснить у Ольги.

- А зачем тебе Даша? Ты сегодня в охотничьем домике спишь? Я опять приду. Или тебе меня одной мало? А! Понятно. Влюбился. Даша в альплагерь уехала. Она у нас альпинистка. Альпинистка-онанистка. Вредина, даже со мной не попрощалась!

Осенью я все-таки раздобыл у Ольги Дашин телефон. Я долго не решался позвонить, потом набрал номер. Длинные гудки раздавались, похоже, целую вечность. Потом трубку взяли:

- Алло! – голос был женский, но не Дашин, это, видимо, тетя Зоя.

- А Дашу можно попросить?

- А кто ее спрашивает?

- Знакомый.

Конечно, тетя Зоя вряд ли узнала меня по голосу, а представляться я не стал.

- Знакомый? А ее нет. Она со своим женихом ушла. В магазин для новобрачных!

Тетя Зоя бросила трубку.

Вечером я отстоял очередь и купил бутылку водки (тогда по талонам продавали). Пошел к отцу, решил посидеть с ним, побалакать по-мужски. Дверь открыла Ольга и тут же обрушила на меня словесный водопад.

- Представляешь, Дашка замуж выходит! Вот стерва! Да нет, не Дашка стерва, тетя Зоя! Это она ее заставляет замуж выйти за сынка своей подруги. Это брак по расчету, у подруги муж какая-то шишка в ЦК КПСС, то ли инструктор, то ли конструктор. Короче вот так. Он и сынку карьеру сделает. А она тебя любит, правда. И меня любит, мы бы вместе жить могли бы, да? А тут этот хмырь подвернулся. Хорошо, что мы Дашке целку сломать успели, правда? Хоть какая-то досада хмырю будет. А Дашка вчера была у меня, плакала. Я тебя хотела позвать, а она сказала, не надо…

Присылайте отзывы: vzhar@bk/ru