В подъезде было тихо гулкой затаившейся тишиной середины рабочего дня, готовой через несколько часов взорваться шумным топотом множества ног, усталыми и оживленными голосами возвращающихся с работы жильцов и звучными ударами о притолоки массивных металлических дверей. Привыкший к дневной пустоте и безмолвию охранник-консьерж в черной мятой форме с невнятной эмблемой на левом рукаве бдительно вскинул голову на неожиданный в это время вздох входной двери, но тут же успокоился, машинально, на рефлексах, улыбнувшись вошедшему дежурной, ничего не значащей улыбкой.

Русоволосый, спортивного вида молодой человек лет двадцати пяти в простенькой серой ветровке и стареньких джинсах с парой объемных пакетов в руках, явно возвращающийся из ближайшего магазина, отвечать любезностью не стал, хмуро и деловито проскочив мимо вахтера к лифтам. Всякий раз после возвращения в столицу его первое время ужасно раздражала показное дружелюбие и мелкий подхалимаж знакомого обслуживающего персонала.

На восьмом этаже по короткому коридорчику от лифта мужчина подошел к дверям квартиры, привычно отомкнул замок и замер на пороге, как учуявший опасность хищник. Где-то в глубине квартиры раздавались невнятные звуки фортепьяно, которого здесь никогда не было. Пакеты с продуктами легли на пол совершенно бесшумно. Так же продвигался по паркету и хозяин дома, умело, привычно перекатывая ступню с пятки на носок. Не мешали даже модельные, слегка разношенные черные туфли.

Из комнаты, служившей хозяину кабинетом, теперь уже отчетливо доносились звуки знакомого всем и каждому собачьего вальса. Резко, в два движения, распахнув дверь и скользнув вправо от входа, мужчина замер, оценивая необычную обстановку в собственном доме, готовый к любым неожиданностям, вплоть до стрельбы.

У старого рабочего стола непринужденно и элегантно расположилась абсолютно голенькая девица лет двадцати. Она была невысокой, худощавой и спортивно подтянутой. Длинные светлые волосы с золотистым отливом были небрежно собраны в хвост.

Одну ногу девушка положила на край стола и теперь размашистыми наклонами торса тянулась к ней кончиками пальцев обеих рук. Расположившийся на стуле у стены маленький нетбук непрерывно наигрывал услышанный мужчиной еще у входа в квартиру собачий вальс. На втором стуле были аккуратно сложены темные джинсики, свитерок, бежевая футболочка и тоненькие стринги. На полу валялись беленькие носочки и громоздкие модные кроссовки.

Демонстративно отирая со лба несуществующий пот, хозяин дома негромко укорил нежданную гостью:

— Ну, и что ты, Милка, здесь голышом скачешь? Не стыдно тебе перед братом в таком виде выступать?

— О! Сева, — сделала вид, что только сейчас обратила внимание на его появление, девушка. — Привет! А чего мне тебя-то стыдиться? Ты ж меня лет с трех купал в ванночке, сам рассказывал! Да и потом насмотрелся вдоволь.

Она скинула ногу со стола, встала на цыпочки и буквально вся вытянулась вверх, подняв над головой руки. Маленькие острые грудки напряглись, вызывающе уставившись сосками-бусинками на брата.

— Не вспоминай лучше про детские шалости, — чуть поморщился Всеволод. — Давно это было, а последние года три я тебя голышом, считай, и не видел вовсе…

— Значит, успел соскучиться!

Милана неторопливо, демонстративно и легко, уцепившись по ходу движения за щиколотку, подняла левую ногу в вертикальный шпагат, откровенно предъявляя родичу узкую тонкую щелку с едва заметными даже в такой позе нижними губками.

— Это ты брось! — стремясь придать себе суровый вид старшего брата, проговорил Сева.

Но тут же не выдержал, шагнул к сестренке, заставляя её встать на обе ноги, обнял, крепко прижимая к себе сильное маленькое тельце. Подхватив под попку, легко подкинул на руках и усадил на край стола, отступив от девушки на полшага.

— Ты как сюда попала, Мила?

— Сам же ключи мне выдал перед отъездом, цветочки поливать, которых у тебя здесь с роду не было, — удивилась вопросу сестра. — Я заглянула на огонек, консьерж сказал, ты, вроде бы, в магазин отошел. Подумала и решила тебя дождаться, а чтобы время не терять, разминочку, вот, сделала…

Девушка пересела подальше от края, скрестив ноги по-турецки, и продолжила:

— Мы же так и не повидались, как ты вернулся. Все только по телефону. А мне страсть как хочется на тебя живьем поглядеть…

— И себя показать, — засмеялся Всеволод, выразительно глянув между ног Миланы. — От такого зрелища даже импотент со стажем возбудится, не то, что полевик после сезона.

— А тебе чего волноваться? Как возбудишься, так и разрядишься, — показала брату розовый язычок девушка. — Или забывать стал, как я это делаю? Ну, заодно и сама первый раз в этом году мужской половой хуй в руках подержу…

— А как же муж? — искренне удивился Сева.

— Муж уже второй год в Германии пропадает, — пояснила сестра. — Я и до этого-то не шибко баловалась с его концом, а теперь и вовсе папаня наш моего благоверного загнал в Европы.

— А другие?

— Ну, другие… Было бы у меня желание, так без проблем, но… Сева, я как-то в этот год капитально на девчонок переключилась, — призналась Милана.

— Да ты всегда им много внимания уделяла, — понимающе кивнул брат.

— Пусть не всегда, а лет с двенадцати — точно, — согласилась девушка. — Только сейчас еще больше уделяю. Особенно, как папаня стал лапы свои ко мне тянуть.

— В конец обнаглел старый хрен? — возмутился Сева. — Забыл про меня? Или забил на меня? Уродец старый!

— А кто его знает, — пожала плечиками сестренка. — У него «седина бороду, бес в ребро», похоже, случился. Только я тоже не из дурочек, пусть и блондинка. Пару раз на его глазах так демонстративно с девчонками разными целоваться пришлось, взасос, с язычком, и по-трезвому, заметь. Он и отпал, расстроенный. На полгодика, думаю, хватит. Тем более, он сейчас с новой своей референтшей где-то в Азии нам с тобой братиков-сестричек строгает…

— Разобралась — молодец, сестренка, вижу, моя школа. Ладно, сам уже не полезу, не хочу о себе лишний раз напоминать нашей долбанной семейке, — чуть сжал кулаки мужчина, вспомнив, как давным-давно, почти десяток лет назад, застал отца подглядывающим за переодеванием малолетней Миланы.

Папочка был старше дочки без малого на сорок лет. Пятьдесят и одиннадцать — такая разница шокировала бы любого. А Всеволод уже в те времена активно и результативно занимался боксом и плаванием, потому пришлось физически хиловатому банкиру, сурово и грубо прижатому к стенке, поклясться, что свои инцестуальные желания он засунет в собственный задний проход.



После этого случая брат с сестрой как-то незаметно сдружились и сблизились, несмотря на разницу в шесть лет. А папаня и в самом деле держался, как мог, ограничиваясь сальными, раздевающими взглядами на дочурку. И будто в отместку, сразу после школы поспешил выдать её замуж за сына одного из важных деловых партнеров. Милана не возражала, к династическому браку она была морально готова едва ли не с колыбели.

Тем более, что после первой брачной ночи похожего на мультяшного Винни-Пуха мужа она видела в лучшем случае раз в неделю, а спала с ним и того реже, только чтобы удовлетворить собственное любопытство. Сам «Винни-Пух», как выяснилось, к сексу был вовсе равнодушен, ничего в нем не понимая и не желая постигать даже азы. Похоже, привычка к юношескому самоудовлетворению здорово вывернула его мозги. А полтора года назад папаня и вовсе загнал хорошо справляющегося со своей работой, да к тому же теперь родного биржевика-финансиста в длительную командировку, в Германию, освободив дочку как бы для своих планируемых пакостей, но тут Милана, как золотая рыбка, хвостиком вильнула и «уплыла в лесбийское море».

Брат Сева, научивший девчонку многому не столько в постели, а прежде всего — в жизни, к тому времени уже давно двигался собственной дорогой. Отслужил три года по контракту в десантуре, с армейским другом после службы рванул в Забайкалье, на золотые прииски. Конечно, нынешние времена — это вам не джеклондоновская Аляска, но вольные артели по бесконечной тайге продолжали бродить, выискивая по лесным ручьям и речушкам крупинки дьявольского металла, хоть и под полным государственным контролем при возвращении в обитаемые места. И платили за работу… В общем, с октября по апрель, возвращаясь в столицу «на зимовку», Всеволод мог позволить себе то же, что и большинство мажоров, а иногда даже и побольше, если учесть личные физические данные.

— Так что же, братец, разряжаться-то будешь? — насмешливо кивнула девушка на взбугрившуюся ширинку джинсов Севы.

— Не хулигань, Милка, — строго сказал брат, без стеснения поправив напрягшийся член. — Мы же не подростки уже, чтобы вот так, от одного только желания друг на друга лезть. Тем более, приглашен я сегодня вечером на мероприятие «с блекджеком и шлюхами»…

— Это когда еще будет… — протянула Милана, в одно гибкое движение спрыгивая со стола.

Бесцеремонно потянув язычок молнии на джинсах брата, она ловко выпустила из ширинки его набухший член и с восторженным вожделение провела по стволу рукой.

— Держи меня! — скомандовала девушка, закидывая ножку на талию Севы и умело вставляя в себя горячую мужскую плоть.

Тот успел подхватить сестру под попку за мгновение до того, как и вторая нога Миланы обняла его вслед за первой. Крепко обхватив брата обеими руками за шею, девушка начала быстро и отчаянно нанизываться на его член в ритме продолжающего звучать собачьего вальса. Впрочем, может, это собачий вальс из нетбука вдруг зазвучал в ритме упоительного инцестуального соития?

Всеволод не нашелся, что сказать сестре в ответ, как не нашел в себе сил отказаться от такого неожиданного и сладостного совокупления. Впрочем, продолжалось это совсем недолго, видимо, Милана сильно изголодалась по мужчине, даже не принимая в расчет то, что это был её долгожданный брат.

Через пару минут яростные движения девушки превратились в хаотичные подергивания, она застонала протяжно, выгнула спинку и крепко прихватила внутренними мышцами достающий, казалось, до самого предела любимый член. Потом немного обмякла, чмокнула брата в щеку и сказала шепотом: «Так сладко! Как в детстве, когда ты мне мороженое свое отдавал!» Замерев неподвижно в руках Севы, она сосредоточилась и начала хватко работать влагалищем, будто массируя большую вкусную залупу внутри себя. Такому приемчику сам Сева научил её когда-то давным-давно.

Видимо, это же воспоминание пришло и к нему. Брат сильнее прихватил Милану за ягодицы и прошептал: «Куда?»

— В меня! Только в меня! Я так хочу! — почти выкрикнула девушка, уже выдаивая из члена сильные струи спермы.

— Рискуешь? Или как? — прерывисто дыша поинтересовался Сева.

— Плевать! — соскальзывая на пол, сказала сестренка. — Залечу вот и рожу от тебя! Я так хочу!

Отступив на шаг и демонстративно поймав ладонью вытекающие из влагалища капельки мутноватой жидкости, Милана засмеялась и похотливо облизала пальцы.

— Я тебя все-таки люблю, братец! Чтоб ты знал, перед замужеством я спиральку поставила. Ну, не залетать же было от этого как бы мужа. Так что, можешь быть спокоен.

— Ну, и шутки у тебя, Милка!

— Я без шуток от тебя бы с удовольствием родила, — сказала девушка, деловито доставая из кармана джинсов носовой платок и вытирая подтекающую сперму. — Если бы не всякие инцестные риски. Блин, ну, ты и накачал в меня, и откуда столько?

Она оглянулась и с элегантной точностью профессиональной спортсменки закинула грязный промокший платок в стоящую у стола корзину для бумаг.

— Вот посмотришь сегодня вечерком на это тупое сборище педиков и альфонсов, поймешь мое простое женское желание, — пояснила Милана, ловко натягивая ниточки стрингов на бедра. — Кстати, и по этому поводу тоже зашла. Во-первых, я на эти блядки приглашенная. Так что ты меня там лучше не признавай. Ладно?

— Думаешь, там про нас не знают? — усомнился Всеволод.

— Там знают, что у тебя есть сестра, а у меня — брат. А вот то, что мы — это мы, никто не знает, — пояснила девушка.

— Хорошо. Но если это «во-первых», но, наверное, есть и «во-вторых»?

— Конечно, есть, а ты думал! Во-вторых, я краем уха слышала, что тебе там готовят какую-то подлянку. Неприятную, даже противную. Что-то по женской части. Соображаешь? Ты же не их поля ягодка, раз в год приезжаешь, весь из себя такой крутой, как дорога к солнцу. Зависть, братец, жуткая вещь.

— Нет, ничего не понимаю. То есть, про зависть — да, а вот про подляну — нет, — честно признался брат. — Мне что же — все тамошние мамзели откажут? Или наоборот, трех девок подложат в раз? Так я не против после сезона и с тремя, сил хватит!

— В твоих силах никто не сомневается, — сладко ухмыльнулась уже одетая девушка. — Но все равно, будь поаккуратнее. Есть там троечка подонков… Ну, не только троечка, все они одним миром мазаны, но эти особенно подонистые. Два мужика и девка с ними, рыжая и страшная, как смертный грех. Как-то раз, было дело, они подпоили одного «ботана» из своих же, местных, раздели и воткнули ему в жопу свечку здоровенную. Естественно, все сфотографировали. Говорят, парень потом полгода этой девке лизал по щелчку пальцев, только чтобы фотку никому не показывала. Может, и парням сосал, те не хвастались, как она. А еще чего было, конкретно не знаю. Но от таких любой гадости можно ждать.

— Ну, меня споить и спровоцировать этим мажорчикам не по плечу, — самодовольно отозвался Всеволод. — А тебе, Милочка, спасибо. Заботливая ты моя…

Он уже совершенно по-братски обнял девушку и погладил её по голове.

— Сам же говорил: «Мы не наследники, у отца старшаки есть, кому дело передать. Он только за них горой встанет. А нам друг за друга держаться надо, чтобы не пропасть», — сказала Милана, крепко прижимаясь к брату.

Потом ловко вывернулась из его объятий, подхватила со стула нетбук и попрощалась до вечера.